Может быть, прямо завтра?

– А что так скоро? – Она старалась выиграть еще несколько дней. Уезжать не хотелось. Возможно, потому, что здесь погиб Билл. Остаться в Сайгоне – значит остаться в той комнате, где они жили вместе, рядом с рестораном, куда они ходили.

– А почему бы и не завтра? – ответил Ральф. – Я достану тебе билет на утро. «Свободная птица» улетает до обеда. Я думаю, тебе стоит лететь на ней.

– Ты просто хочешь поскорее от меня избавиться. – Она улыбнулась сквозь слезы.

Уезжать не хотелось, Пакстон был дорог этот город, люди, которых она здесь узнала, даже его шум и дым. Она по‑своему начинала любить его.

– Просто меня очень беспокоит то, как ты пишешь, – поддразнивал ее Ральф. – Мне не видать Пулитцеровской премии, если ты будешь здесь болтаться.

– Но ты приедешь ко мне в Сан‑Франциско? – грустно спросила Пакстон.

– А ты собираешься осесть там? – Ральф заметно успокоился, видя, что она действительно согласна уехать завтра же.

– Наверное. Еще не знаю. Если мне дадут работу в газете.

Он радостно улыбнулся. За эти семь месяцев он успел полюбить ее, как младшую сестренку, и понимал, что ему будет ее недоставать.

– Они же не круглые дураки. Конечно, они тебе Что‑нибудь предложат. Леди, вы чертовски хороший репортер! :

– Услышать такое от тебя – это кое‑что. – В голосе Пакстон слышалась благодарность и даже благоговение. – Господи, как мне будет тебя не хватать! Давай пообедаем сегодня вместе.

– Идет.

Он приехал один, оставив Франс и ан одних дома. Ральф часто так делал, он не любил, когда Франс слишком много болтает с другими репортерами, но главное – сегодня он хотел побыть вдвоем с Пакстон.

– Все нормально? – Серьезно спросил он после второй рюмки.

– Кажется, да, – сказала она и оглянулась на зеркало, как будто надеялась там прочитать ответ. – Не знаю… – Она посмотрела на Ральфа. – Как ты думаешь, человек может остаться прежним, побывав здесь?

– Нет, – с уверенностью ответил Ральф, – не может.

Некоторым удается это скрывать. Но может быть, ты пробыла тут недолго и не успела измениться по‑настоящему.

– Кажется, уже успела.

Ральф и сам этого боялся. Боялся за нее.

– Возможно, тебе; только так кажется. Из‑за Билла, – заметил он.

Ральфу приходилось видеть во Вьетнаме немало сломленных людей. Наркотики, венерические болезни, ранения, постоянное ощущение опасности и вообще странное воздействие этих мест на душу человека. Сама по себе прекрасная, эта земля вызывает чувство, как будто пребывание людей тут неуместно, рождает ощущение безысходности, смятение. И все же он надеялся, что Пакстон еще не успело коснуться отравляющее воздействие этой страны, что она не успела полюбить ее настолько, что будет не в состоянии забыть. – Лучше всего для тебя сейчас – вернуться. Жизнь продолжается. – Он снова улыбнулся, но Пакстон не ответила на улыбку.

– Вернуться – возможно, это лучший выход для всех. Может быть, и ты когда‑нибудь так сделаешь, – тихо сказала она. – Как бы мне хотелось, чтобы ты тоже был там, а не здесь – мне тяжело было бы туда возвращаться. Как говорить людям о том, что здесь происходит?

– У тебя дома знают про Билла?

Пакстон отрицательно покачала головой. Она никому не писала об этом.