Вокруг толпились люди, они приходили и уходили, шла подготовка к атаке против вьетконговцев, засевших неподалеку.

– Боже, ты только подумай, что будет, если они превратят Железный Треугольник за рекой в свой плацдарм? – тихо сказал Ральф одному из них, но парень только пожал плечами. Он уже знал, что остановить их не удастся.

– Этих ребят не остановишь. Их можно жечь, закапывать, убивать, а эти маленькие засранцы приходят снова и снова. Посылают сюда совсем детей – вынюхивать.

– Да уж. – Ральф кивнул, а Пакстон, пригнувшись, пошла за Берти по направлению к высокой траве, растущей за прогалиной. Берти хотел сделать несколько снимков снайперской перестрелки, а затем вернуться обратно в туннель, и Пакстон решила пойти с ним. Она уже начала сочинять свой будущий репортаж. Ральф тем временем отвлекся на что‑то другое. Вокруг них располагалось несколько отрядов, разведчик впереди пытался что‑то выяснить. Пакстон в траве опустилась на колени, и в этот момент один из военнослужащих с рацией в руках подошел к ней.

– Леди, все в порядке?

– Да, все нормально.

– Вы уверены, что вам стоит тут находиться?

– А что, разве есть специальные ложи для прессы? – В этот миг что‑то вспыхнуло и просвистело прямо у нее над головой. Не говоря больше ни слова, Пакстон вместе с радистом бросились плашмя на землю, он закрыл ее руками, их каски соприкоснулись, пыль, которую они подняли, лезла в рот. – Подумайте над этим, – прошептала Пакстон. – Может быть, отвести для прессы специальные места… Ну вроде кончилось.

Она вспомнила, как когда‑то Билл спас ее от разрыва гранаты почти на этом самом месте. Но теперь пули оказались куда ближе, чем они предполагали. Когда они снова поднялись на колени, радист увидел, что Берти лежит рядом с ними с простреленной грудью.

– Вот черт… – Он проверил пульс. Пульса не было.

Стреляли откуда‑то рядом. Мимо пробежали несколько солдат с автоматами М‑16 наперевес. Они немедленно открыли огонь по тому месту, где засели два снайпера.

– Уноси ноги! – крикнул радист Пакстон. – Отходи к базе.

Но Пакстон не успела даже шевельнуться, когда по ним снова открыли огонь, на этот раз совершенно из другого места.

Радист снова упал на нее, отчаянно призывая подмогу. Снайперов оказалось больше двух.

– Матушка Гусыня… Матушка Гусыня. Это Питер Пен… прием… мы на прогалине… нас обстреливают. У меня здесь гость и Дельта‑Дельта на руках… отведите их, и я постараюсь ее вывести.

– Слышим вас, Питер Пен, это Матушка Гусыня… – отвечал с базы оператор. Он дал направление войскам, чтобы те попытались убрать снайперов, но это было нелегко.

– У нас две возможности, – объяснял радист, навалившись на Пакстон так, что она начала задыхаться. – Или мы как сумасшедшие бежим назад тем же путем, что пришли, или вперед – к деревьям. Это короче. – Но там тоже засели снайперы, и это казалось куда опаснее. Радист не знал, какого черта теперь делать с Пакстон. Это был мальчишка из штата Мэн примерно ее же лет, и меньше всего ему хотелось, чтобы ее сейчас пристрелили, но он боялся сделать неверный шаг в ответственный момент.

– Я – за деревья, – спокойно сказала Пакстон, когда пуля пробила землю прямо перед ней. – По правде говоря… – Она оттолкнулась от него и откатилась в сторону. – Надо действовать быстро.

С этими словами она рванулась вперед. Он побежал за ней, и в этот же момент там, где они только что лежали, разорвалась граната. Вьетконговцы определенно не шутили. Пакстон бежала, стараясь ни о чем не думать. Наконец она прыгнула за деревья и, задыхаясь, упала на землю.