– Шикарное место, – восхищенно сказал мальчик, явно одобряя ее выбор, и Пакстон ласково улыбнулась, глядя на него. – Думаешь, папе бы здесь понравилось?

Таким был его основной критерий во всем.

– Думаю, ему бы здесь очень понравилось. Мы иногда говорили с ним о том, как поедем в Нью‑Йорк. Или в Сан‑Франциско. Там я жила раньше и ходила в колледж.

Джою было интересно буквально все, и Пакстон рассказывала ему то, о чем он просил. Однако после десерта он взглянул на нее с какой‑то даже болезненной серьезностью.

– Мой папа… то есть другой папа… ну, знаешь, мой дядя… – Пакстон чуть было не рассмеялась. Он явно очень переживал, но было в этом что‑то забавное и робкое, и она знала, что Тони тоже бы сейчас рассмеялся. – Так вот, он говорит, что то, что ты сказала, не правда… Ты ведь говорила, что, может быть, мой папа жив и только пропал без вести. А дядя считает, что он наверняка погиб, а ты просто сумасшедшая.

– Наверное, так оно и есть. По правде говоря, вероятно, он прав – ив том, и в другом. – Пакстон виновато улыбнулась. – Но правда в том, Джой, что никто ничего не знает. Это и означает «пропал без вести». Некоторые из пропавших солдат и офицеров оказываются в плену, но мы‑то с тобой даже этого не знаем. Я все время навожу справки, звоню в Пентагон, когда могу, но у них нет никакой информации о твоем папе, его не оказалось и в списках взятых в плен. Но его тела ведь так и не нашли, хотя тот район, где он, возможно, погиб, прочесали очень основательно. Правда заключается в том, что никто ничего не знает.

Мальчику было трудно это понять и еще труднее вынести.

Как трудно было бы для всякого. Мучительно не знать, что случилось с близким тебе человеком.

– Так это может означать, что он все‑таки жив, правда? – Джой снова с надеждой взглянул на Пакстон, но потом задумался и печально повесил голову. – Но мой папа… мой дядя… говорит, что он наверняка погиб. Пакстон, ты думаешь, это правда?

– Нет, – ответила она, покачав головой и честно заглянув ему в глаза. – Нет, Джой, я так не думаю.

С этими словами она взяла его руку и крепко сжала, снова подумав о том, как этот мальчик похож на Тони.

Глава 28

Шел 1971 год, Пакстон очень много работала. Большую часть времени она провела в Париже. Она все еще возлагала большие надежды на мирные переговоры, и это отражалось на всем, что она писала для «Тайме». Но война продолжалась. И во Вьетнаме, в самих американских войсках нарастали мрачные настроения. Все устали от войны. Участились случаи неповиновения офицерам, а ведь раньше это происходило крайне редко.

Да только ли неповиновение – стало известно о случаях, когда своим же офицерам «по ошибке» наносили ранения осколками гранат. Расовые проблемы также оставались очень напряженными. В феврале вьетнамская армия начала операцию в Лаосе и разрушила часть Хо Чи Минх Трайл.

Однако по‑прежнему, где бы ни оказывалась Пакстон, в какую бы службу ни обращалась, нигде не получала никаких вестей о Тони.

В марте Пакстон вернулась обратно в Штаты, чтобы присутствовать на окончании судебного процесса над Келли. Он был признан виновным. В Вашингтоне она стала свидетелем огромной антивоенной демонстрации вьетнамских ветеранов, некоторые бросали свои медали к подножию Капитолия. Она написала об этом в «Тайме», а затем снова вылетела в Париж.