Они тогда только начинали работать вместе. Еще присматривались друг к другу, притирались, как говорится. Грачев пришел в Центр из УКГБ по Воронежской области, Алексеев – из Смоленского регионального управления.

– Да, знаю. Даже Распутин, выдающийся, на мой взгляд, писатель, выступил на сессии Верховного Совета и сказал, что надо бы подумать о выходе РСФСР из СССР. Что это: эпатаж или недальновидность?

– Всеобщий туман, покрывший даже самый умные головы. Лучше бы он не ходил на эти толковища, а продолжал повести писать. Человек просто не разбирается в политике. Если даже гипотетически принять выход России из СССР, то это как домино повлечет за собой бегство всех других союзных республик. Куда? К другим центрам силы. Они найдутся тотчас же, не сомневаюсь. Те же Штаты, в первую очередь.

– А еще хуже – начнется гражданская война всех со всеми, – кивнул Грачев. – Русские всегда жили в согласии и мире с другими нациями и этносами, испокон веков населявшими нашу страну. И при этом оставались русскими. Не теряли своих корней. Вот я за такой национализм. И он в интересах русского народа. В этом смысле я самый правильный и самый настоящий националист, если хотите.

Алексеев усмехнулся:

– Хочу. Но если вы один, то этого мало. Впрочем, не один. Я тоже. У нас есть единомышленники?

– Есть. Почти 240 миллионов человек, – ответил Грачев.

Они нашли общий язык. С тех пор его не теряли.

Самолет приземлился на местном аэродроме, а едва они вышли, их встретило яркое весеннее солнце и бодрящий, чистый горный воздух. А кроме этого природного благорастворения ждал еще вместо Макарова, как они надеялись, молоденький киргиз в штатском, представившийся Саткуловым.

– Только что назначен начальником Экономического отдела КГБ Киргизии, – отрапортовал местный чекист.

– А с какой должности? – поинтересовался Грачев.

– До этого был просто оперуполномоченным, – простодушно отозвался Саткулов.

– Тогда поздравляем, – криво усмехнулся Алексеев.

Это сразу вызвало настороженное отношение у опытных контрразведчиков. Такое быстрое карьерное назначение, как они оба знали, происходило в рамках проводившейся политики по вытеснению русских со всех руководящих постов. Не только здесь, но и в других союзных республиках. Опытнейшего зама начальника отдела Макарова прокатили, а Саткулова сразу через три ступеньки произвели в руководители.

Обычно у комитетчиков в каждом городе имелись свои неприметные гостиницы без вывески. Но здесь их разместили в самой престижной, предназначенной лишь для высоких партийных бонз. Очевидно, чтобы были покладистей. Они, не мешкая, приступили к работе. С помощью Макарова с кадровой политикой разобрались быстро.

Как и предполагали, ничего нового для себя не нашли. В Киргизии, как и везде на советских окраинах, процветал националистический сепаратизм. В местном КГБ на второстепенных должностях было всего пять русских сотрудников. Остальные либо уволились, либо перевелись для дальнейшего прохождения службы в Россию.

В первый день командировки их представили начальнику КГБ Киргизии генерал лейтенанту Асанткулову. Это был высокий, статный, красивый киргиз, на вид лет пятидесяти пяти, полгода как назначенный на эту должность из Центра. До этого он не один год проработал в руководстве Первого Главка КГБ СССР. И Центр с его назначением, по видимому, связывал устойчивую работу этого органа в Киргизии, где обстановка также была сложной. Надежды не оправдались. Там, под давлением партийных органов Киргизии, у самого Асанткулова проснулись нереализованные националистические ожидания и расцвел кадровый «расизм» во вверенном ему КГБ.