Второй. Вдогонку в июне 1990 года уже I Съезд нардепов РСФСР принимает «Декларацию о суверенитете». То есть о верховенстве республиканских законов над законами СССР. Еще один звоночек к старту в «беге к отдельным квартирам». Затем последовали Закон «Об обеспечении экономической основы суверенитета РСФСР», который перевел предприятия союзного значения под юрисдикцию России. И Закон о бюджете на 1991 год, который вводил одноканальную систему налогообложения, что лишало союзный Центр собственных финансовых источников. Остальное было «делом техники».

Вслед за РСФСР такие же законы и декларации приняли союзные и автономные республики. Они уже содержали официальную установку на создание этнических государств, вообще на отказ от СССР. Ну а в СМИ появились различные проекты создания вместо СССР конфедерации «Сообщество…», «Содружество…» и т. д. Такова механика распада.

Во время командировки Грачева и Алексеева в Киргизию как раз состоялся общесоюзный референдум о сохранении СССР. Сама формула референдума была некорректной, включала в себя несколько вопросов и допускала их различные толкования. Итоги голосования должны были подводиться в каждой республике в отдельности. То есть подсчет голосов был отдан на откуп местным элитам. Рассчитывали на то, что они «подсчитают как надо, себе не в убыток».

Но и тут Центр промахнулся. Видно, еще сильна была в населении СССР гражданская общность. И хотя власти Литвы, Эстонии, Латвии, Грузии, Молдавии и Армении отказались от проведения референдума, но все равно в нем приняли участие 80 % избирателей СССР. 76, 4 % из них высказались за сохранение СССР. Решающей роли это уже, к сожалению, не играло, «процесс пошел», а про властные политические движения результат референдума попросту игнорировали.

Характерно и симптоматично, что в Москве, где, по сути, находился штаб главных могильщиков СССР. Более половины жителей столицы были зомбированы СМИ и телевидением. Они проголосовали против сохранения своего государства. А главным результатом референдума было то, что он практически исподтишка узаконил саму возможность роспуска СССР, который в массовом сознании был незыблемым символом.

Генерал Асанткулов принял московских чекистов приветливо, доброжелательно, внешне дал карт бланш на свободу действий и ознакомление с имеющимися материалами и документами по интересующей их линии работы Комитета. Но это было на словах, с восточной хитростью, на деле же все оказалось иначе. Препоны почувствовались сразу.

Складывалось впечатление, что руководящему и оперативному составу даны были негласные указания общаться с ними как можно меньше, а тем более ничего не предоставлять и не знакомить их с интересующими материалами. Но, несмотря на такое прохладное отношение, после двухдневного общения с Макаровым и другими русскими сотрудниками, для которых была неприемлема складывающаяся в республике ситуация по борьбе с организованной преступностью, Грачеву и Алексееву в общих чертах стали понятны происходящие в Киргизии процессы.

В полную силу ощущалась национализация кадров. В ротации упор делался в первую очередь не на профессионализм, а на принадлежность к своей нации. На всех руководящих постах вместо русских ставились именно киргизы. Вот откуда «выплыл» и Саткулов вместо Макарова. Более того, повсеместно, и особенно в правоохранительных органах, внедрялась практика покупки должностей и устройство на работу за определенную плату. Просто восточный базар какой то:

– Вам сколько звездочек на погоны взвесить? А орден не изволите прикупить?

При такой «торговле» в правоохранительную систему хлынул поток лиц с криминальным прошлым. Словом, картина удручающая. Полный букет киргизского разноцветья и разнотравья: переплетение власти, бизнеса, криминала, судов, органов правопорядка и безопасности.