Сегодня мы со студентом практикантом Виктором отправляемся на ледник Петрова, названный так Каульбарсом. Нельзя пропустить прекрасную безоблачную тихую погоду – большую редкость в Центральном Тянь Шане. Кто знает, сможем ли мы пробраться на ледник завтра. Сегодня он, ослепительно сверкающий, лежит перед нами в одной из складок могучего Акшийрака. Гляциолог не может спокойно созерцать новый для него ледник, который неудержимо манит его к себе.

Мы идем легко, быстро, притягиваемые красотой сияющего ледника. Но вот препятствие – река Кумтор, весело бурлящая на перекатах. Ее надо форсировать. Разуваемся и входим в воду. Воды по колено, но жгуче холодная, она сжимает ноги ледяным обручем, острые камни дна вонзаются в подошвы. Ледяное купание вызывает в высшей степени бодрящее ощущение. Под горячим солнцем мгновенно согреваемся. Не снижая темпа, взбираемся на зеленые холмы правобережья Кумтора.

По видимому, здесь находятся основные пастбища Кумторского урочища: пасутся овцы, лошади, медлительные черные яки топозы. Иные холмы целиком покрыты овцами и издалека кажутся не зелеными, а белыми.

Несколько юрт виднеется на холмах, каждая из них отстоит от другой не более чем на километр. От ближайшей юрты направляется в нашу сторону всадник. Он едет шагом, не торопясь, мерно раскачиваясь в седле. Уже находясь совсем недалеко, переходит на рысь и лихо осаживает коня, поровнявшись с нами.

Это молодой парень, на лацкане пиджака у него комсомольский значок. На голове – модная зеленая шляпа.

– Здравствуйте, экспедиция! – говорит он, и склоняясь к нам, акробатическим движением свешивается с седла. – Откуда едете?

Он не очень удивляется, узнав, что мы из Москвы.

– A а… Не был в Москве. Пржевальск – был, Алма Ата – был, Москва – не был. А почему так идешь? Что, не знаешь – нельзя так ходить в горах. Тутэк будет.

– А что такое тутэк?

– Тутэк не знаешь? Ай ай… Голова болеть будет, кровь из носа пойдет, ноги тяжелые будут… Надо на коне ездить. Пешком в горах ходить нельзя.

Мы поняли, что речь идет о горной болезни, вызываемой недостатком кислорода на высоте, поэтому бодро ответили:

– Ничего с нами не будет. Мы привыкли пешком ходить.

Чабан покачал головой, сдвинул камчой шляпу на лоб, смотри, мол, и поехал дальше.

В самом деле давление воздуха на четырехкилометровой высоте составляет шестьдесят процентов от нормального. И вода здесь закипает лишь при восьмидесяти шести градусах! Но человеческий организм прекрасно может приспособиться к этим условиям. Хотя далеко не всем удается избежать тяжелых приступов горной болезни.

А вот и ледник Петрова. Издалека он ослеплял белизной. А теперь… Перед нами вставала отвесная стена из грязного до черноты льда, высотой с трехэтажный дом. Между ледяной стеной и мореной, глубоко внизу, бежал мутный ручей. А за стеной – развороченное поле ледника. Бесчисленное множество трещин, глубоких каньонов, острых пиков, округлых холмов. Грозный гул доносится с ледника.

Из черной стены сочится вода. Время от времени большие куски грязного льда обваливаются в разлившееся перед ледником озеро, по которому черными лебедями плавают айсберги. Зрелище не столь уж приятное.

Ледник уходит вверх широкой полосой, постепенно поднимаясь за поворот скалы. Длина его – около двадцати километров. Это самый большой ледник Акшийрака. У него огромная область снежного питания, но все же ледник сокращается, сжимается. Заметно, как происходит постепенное разделение единого потока по четырем отдельным руслам. Сейчас между ними только еще наметились перемычки срединных морен. Впоследствии, возможно, возникнет четыре самостоятельных ледника, которые еще долго будут жить в согласии с климатом.

Ледник активно движется.