Урио помог им погрузить вещи в багажник «тойоты», а затем схватил Джегера за руку.

– Я перед вами в долгу. Обязан вам жизнью. И вывезу вас отсюда. Пока буду за рулем, с вами ничего не случится.

Джегер поблагодарил его, а затем Кениг отвел их с Наровой в темноту, на ходу продолжая говорить. Но он делал это так тихо, что им приходилось наклоняться к нему и напрягать слух.

– Здесь существует бизнес, о котором вы ничего не знаете. Закрытая акционерная компания «Заповедник приматов Катави». Сокращенно ЗПК. ЗПК – это бизнес по экспорту обезьян, и о нем мистер Каммлер печется больше всего. Как вы уже заметили, обезьяны здесь – это просто напасть какая-то, поэтому, когда на них устраивают облаву, даже дышать становится легче.

– И что же? – вставила Нарова.

– Во-первых, все, что имеет отношение к ЗПК, окружено тайной. Облавы происходят тут, но сама экспортная операция осуществляется из какого-то другого места, которое я никогда не видел. Я даже не знаю, как оно называется. Местных работников доставляют туда с завязанными глазами. Все, что они видят, – это грунтовая взлетная полоса, где они разгружают клетки с животными. Я всегда задавался вопросом – к чему такая секретность?

– И вы никогда не спрашивали? – не удержался Джегер.

– Спрашивал. Каммлер пояснил: в этом бизнесе такая высокая конкуренция, что он не хочет, чтобы конкуренты знали, где он держит своих обезьян непосредственно перед отправкой. Каммлер утверждает, что если бы они об этом узнали, то могли бы заразить животных какой-то болезнью. А доставка покупателю партии больных приматов плохо сказалась бы на бизнесе.

– Куда осуществляется этот экспорт? – снова спросил Джегер.

– В Америку. В Европу. В Азию. В Южную Америку… Все крупные города мира. Куда угодно, где есть медицинские лаборатории, занимающиеся испытанием лекарств на приматах.

Несколько секунд Каммлер молчал. Даже в тусклом освещении было видно, как сильно он обеспокоен.

– Я много лет пытался ему верить и считал это законным бизнесом. Но затем произошел тот случай с… мальчиком. Обезьян перевозят на экспортную фирму чартерным рейсом. На «Буффало». Возможно, вы знаете этот самолет.

Джегер кивнул.

– Его используют для доставки груза в места со сложными условиями посадки и взлета. На них летают американские военные. Грузоподъемность около двадцати тысяч фунтов.

– Именно. Говоря о приматах, это означает около сотни клеток с обезьянами. «Буффало» перевозит обезьян отсюда на экспортную фирму. Он вылетает груженый и возвращается пустой. Но полгода назад вернулся с неожиданным грузом на борту. В нем был человек.

Кениг говорил быстрее и быстрее, как будто, начав, торопился выложить все, до единого слова.

– Это был ребенок. Кенийский мальчик лет двенадцати. Малыш из трущоб Найроби. Вы слышали об этих трущобах?

– Немного, – кивнул Джегер. – Они обширные. Насколько я знаю, там живет несколько миллионов человек.

– По меньшей мере, один миллион, – угрюмо кивнул Фальк. – Меня в тот момент здесь не было. Я уезжал в отпуск. Мальчик выбрался из самолета и спрятался. К тому времени, когда его нашли мои люди, он был уже полумертв. Но эти трущобы растят крепких парней. Только настоящий боец способен дожить там до двенадцати лет. Он не знал своего точного возраста. Как и большинство уроженцев трущоб. Там редко празднуют дни рождения. – Кениг содрогнулся, как будто ему было не по себе от того, что он хотел им сообщить.