– Ты имеешь право сердиться на меня, – мягко сказал он. – Я не имел права так поступать.

– Когда прикрикнул на меня? Нет. Я не виню тебя.

Судьба целого континента – слишком большая тяжесть для одного человека, а ты не позволяешь себе расслабляться, даже в присутствии самых близких. – Опустив глаза, она отвернулась. – Это заставляет меня еще больше стыдиться…

– Чего стыдиться? – спросил он. Меньше всего он ожидал от нее таких слов.

– Я подвела тебя в Лормте. Я знала, что у тебя трудности. Об этом говорили мне и Бросающий Вызов Буре, и мои собственные чувства, но я ждала, пока ты не оказался в смертельной опасности, прежде чем прийти тебе на помощь. Я боялась, что рассержу тебя или смущу, если начну действовать преждевременно.

Она не могла сдержать рыданий в голосе, хотя за ними не последовали слезы. У на знала, что это проявляется ее усталость, точно так же, как усталость заставила Тарлаха прикрикнуть на нее до того, но не могла остановиться.

– Я живу в постоянном страхе, что снова подведу тебя.

– Ты не подвела и не предала меня и не сделаешь этого! Я скорее подведу тебя со своим грандиозным планом победы над захватчиками, если обещанная помощь не придет.

Он улыбнулся, увидев, как гневно вспыхнули ее глаза.

– Ты сердишься, слыша эти мои слова, хотя у них больше оснований, чем у твоих страхов. Давай отбросим бесполезное чувство вины и сосредоточимся на том, что нужно сделать. У нас достаточно проблем, не нужно еще изобретать их.

Он поднял ее руку и поцеловал, потом поднял голову и снова посмотрел на У ну.

– Я был прав, когда хотел, чтобы ты была рядом со мной. Не знаю, смог ли бы я выдержать, если бы ты меня не поддерживала.

– Ты выдержишь! – негромко ответила она. – Мы оба должны выдержать. Судьба не дала нам выбора.

19

Рассвет еще не осветил небо, когда сокольничий, служивший адъютантом командира, разбудил его.

Тарлах сразу вскочил, хотя его тело и разум просили отдыха.

Он быстро поел – с лучшим аппетитом, чем обычно – результат поста накануне вечером, потом торопливо умылся и побрился.

Последнее было не данью тщеславию, а военной необходимостью, знаком для товарищей и врагов, что еще сохраняются гордость и сила духа, несмотря на все трудности и усилия вражеской армии, несмотря на угрозу жизни и всему миру.

Тарлах улыбнулся своему отражению в тусклом стекле. Нет, тщеславия в этом нет нисколько. Худое мрачное лицо не дает для этого никакого повода.

Не успел Тарлах закончить, как в комнату вбежал Бреннан. Ворвался.

Капитан вздохнул, догадываясь, что привело его друга в такое волнение.

– Добрый день, лейтенант, – небрежно сказал он. – Ты осматривал стену?

– Ты с ума сошел? Поставить на такой большой участок стены одних рейвенфилдцев, да это самоубийство!

– Наши резервы поддержат их. По крайней мере, они дадут нашим усталым воинам несколько часов отдыха.

– Скорее несколько минут!

– Даже это помогло бы. Бреннан, нашим людям нужна помощь. Я считаю, что им можно безопасно доверить стену, когда под рукой надежная поддержка. К тому же, я хочу, чтобы они как можно быстрее включились в боевые действия. Сражаться легче, чем ждать.

– Значит, ты используешь их не всех? – кисло спросил лейтенант.

Тарлах ответил медленной улыбкой.

– Я не настолько доверчив, друг мой. Если сто двадцать человек неожиданно побегут, не так легко будет справиться с чрезвычайным положением. Успех первой группы поможет остальным, даже если я в течение дня не буду их использовать.

– Ты не используешь их в качестве резервов?

Горный Сокол покачал головой.