От стрел защитников упал первый ряд нападающих, но шедшие сзади перепрыгивали через тела, когда те еще не успевали коснуться земли, и бежали к упрямой стене.

Тут они начинали карабкаться, один поддерживая другого, образуя живые лестницы, чтобы поднять товарищей на расстояние рукопашной с теми, кто не пускает их в Верхний Холлек.

Над стеной показался тюрбан. Правительница долины подождала еще мгновение, потом ударила по появившемуся лицу. Первого сменил второй, затем третий.

Уна старалась не смотреть им в лица, вообще не думать о них. Она не мясницкой работой занята, где тебе ничего не угрожает и убивать так легко. Каждый противник, который успевает пустить в ход оружие, смертельно опасен.

Одному удалось подняться на стену. Уна первым ударом не сумела сбросить его, и прежде, чем она снова смогла пустить в ход оружие, рядом с первым врагом появился второй.

Женщина пронзила копьем сердце первого и мгновенным движением высвободила оружие, в тот же момент, сжимая в руках древко, повернулась лицом ко второму воину.

Захватчик изо всех сил рубанул ятаганом по древку.

Прочное древко разлетелось, словно стекло.

Владелица долины предвидела это и не застыла даже на мгновение после уничтожения своего орудия, как надеялся враг. Нападение султанита было быстрым, но неосторожным, фатально неосторожным, и Уна ударила обломком копья, пронзив им противника.

Потребовалось всего несколько мгновений, чтобы свалить этих двоих, но за это время на стене появился и третий.

Женщина нырнула, едва избежав широкого взмаха ятагана. И оставшейся частью копья ударила захватчика в лоб.

Конечно, это не дубина, но Уна всю свою силу вложила в удар. Султанит схватился руками за лицо и упал назад, на головы товарищей, прихватив их с собой в падении.

Уна распрямилась и извлекла меч, встречая следующего противника, но Солнечный Луч впилась ему в лицо, и тот упал, ослепленный и кричащий, в кишащую массу людей внизу.

Сколько еще будет продолжаться нападение? Уже поздно, сумерки все сгущаются, но ее позиция не единственная, которая оказалась в опасности, а султаниты продолжают нажимать.

Битва продолжалась в сгущающейся темноте, но первоначальный успех, достигнутый ожесточенным натиском, не удалось развить. Защитники отбросили нападающих от стены и удерживали их, и, наконец, прозвучал долгожданный сигнал отступления.

***

Тарлах подождал, пока не убедился, что сигнал истинный, что это не просто перегруппировка сил, потом отдал приказ.

Как только появилась смена, он спустился со стеньг.

Душа и тело его так устали, что пришлось заставлять себя вытереть лезвие отвратительно запятнанной тряпкой, которую он держал для этой цели, и спрятать его в ножны.

Как и остальные офицеры, которые нуждаются в ясной голове, чтобы быстро и точно принимать нужные решения, он ночью будет спать вдали от стены.

Сержанты и рядовые разделены на несколько смен, так что примерно треть спит ночью, как и руководители, а на следующий день несут относительно легкую резервную службу. Остальные две трети остаются на стене, по очереди дежуря в ожидании неожиданных нападений.

Хорошо еще, что есть и такой отдых. В первые четыре дня передышек вообще не было. Тогда султаниты посылали нападающих волну за волной, час за часом без перерывов, даже не расчищая пространство у этого свирепо защищаемого барьера, пока, наконец, не поняли, что сами слабеют от недостатка отдыха, а удобная позиция позволяет противнику сохранять ее, несмотря на малочисленность. И так как выяснилось, что сражаться придется еще неизвестное количество дней – никто не думал, что битва растянется на недели, – султаниты вынуждены были отступать на время темноты.

Капитан сокольничьих вначале прошел в дом, который отвели для серьезно раненых, где их обрабатывали перед отправлением на высокогорье.