Кейн громко рассмеялся.

– Значит, мы здесь ради романтики? Что за хрень, Симеон?

– Конечно, нет! – Габриэль проглотил слова, которые хотел сказать, но только ради Симеона. Ради дела. Он заставил свой голос оставаться спокойным. – Нам нужен ее отец, а не она.

Кейн бросил на него злобный взгляд.

– Думаешь, только потому, что у тебя смазливое личико, такая девица подпустит тебя к себе…

– Не груби, – отрезал Симеон.

Рот Кейна сжался в тонкую, бескровную линию.

– Зачем нам снова нужен этот сопляк?

– В чем твоя проблема? – поинтересовался Габриэль.

– У меня нет проблем. А у тебя, похоже, их много.

– Успокойтесь оба, пока не привлекли ненужного внимания. – Симеон поднял руку. – Роль Габриэля важна для дела, Кейн. А у тебя Габриэль нет причин рисковать, когда мы наняли для этой цели боевиков. Но твой пыл и патриотизм оценены по достоинству.

– Понятно, сэр. – Гэбриэль старался не выдать обиды. Он был таким же бойцом, как Симеон и Кейн. Он тренировался годами. Он силен. Он на все готов.

– А что насчет девчонки? – Верхняя губа Кейна скривилась. – Я мог бы устроить ей грандиозное развлечение в старой доброй капитанской каюте. Уверен, что не хочешь, чтобы я…

– Ты никогда не затыкаешься? – Габриэль сжал челюсти, пытаясь сдержать свой гнев и отвращение. Его поразила собственная бурная реакция. Он почувствовал легкую жалость к Амелии, что само по себе шокировало его. До нее он и представить себе не мог, что может испытывать к элите что то кроме отвращения.

Симеон опустил руку на его плечо.

– Наша миссия изменилась. Теперь нам необходимо взять Блэка живым. У него есть важная информация – а он может не захотеть поделиться ей с нами.

Первоначально они планировали захватить корабль, потребовать миллиардный выкуп для поддержки грядущей войны, а затем расправиться с несколькими самыми бессердечными и коррумпированными руководителями и политиками Коалиции Единства – прежде всего с Декланом Блэком. Недвусмысленное предупреждение для тех, кто собирается украсть их права, и первый выстрел на поражение, заявление, которое весь мир услышит громко, и четко: вторая американская революция началась.

– Что ты имеешь в виду? Что изменилось?

– Всему свое время, мой верный друг. Сейчас мне нужно от тебя только повиновение. Время пришло. Наше время. Мир изменится завтра ночью.

– Завтра? Я думал, мы планировали…

– План изменился. «Гранд Вояджер» гарантированно вернется в США к этим выходным.

– Почему? – сплюнул Кейн через перила.

– Грипп, который похоже вовсе и не грипп. В подполье полно разговоров. Они называют это вирусом Гидры. Он продолжает появляться повсюду. Вирус заразен, вирулентен и смертелен. Умирает больше людей, чем сообщают СМИ. Сотни тысяч, если верить некоторым блоггерам. Мой источник только что это подтвердил. Она считает, что завтра вечером Белый дом сделает заявление. Американцам запретят все внутренние и международные поездки. Любой международный порт откажет нам к субботе, если не раньше.

Габриэль прислонился к стеклянным перилам, размышляя о происходящем. До него доходили слухи, но он полностью сосредоточился на задании, поэтому почти ничего не замечал.

– Что насчет…?

– «Новые Патриоты» в безопасности. Пока что. По слухам, сам президент может быть болен. Эта информация не разглашается. Рядовые граждане считают, что он проводит очередной отпуск за гольфом.

Кейн присвистнул.

Габриэль уже не в первый раз задумывался, откуда Симеон мог столько знать. В правительстве работали «Новые Патриоты», еще больше тех, кто сочувствовал их делу, верил в новый порядок, в новое правительство, готовое на деле служить народу.