Начальник нью-йоркской полиции распорядился очистить собор и разогнать толпу перед входом в покои кардинала. Он намеревался перевести туда Смита, чтобы затем отправить его в полицейский участок.
Когда собор опустел, Смита в окружении полицейских повели в покои кардинала. Он все еще буйствовал и кричал. Как бешеный пес, подумал начальник полиции. Но, слава богу, лучше так. Очевидно, что он не был подкуплен и убийства не пахнут политикой. А уж внезапно помешаться может сотрудник любого управления. К начальнику полиции подошел младший детектив и стал жаловаться, что кто-то из толпы ударил его по голове. Но тот лишь сердито отмахнулся от подчиненного и не стал слушать, как ранее того не захотел выслушать и капитан полиции. И только встревоженный агент ЦРУ велел ему обязательно доложить об этом случае. Но никого, оказывается, не заинтересовал церковный служка, который после второго выстрела ударил детектива по голове и исчез. И только к вечеру начальство, наконец, выслушало его и поняло, что в соборе был не один убийца.
Опять его допрашивал кто-то новый. Следователей меняли так часто, что Кинг встревожился. Теперь за столом сидел худощавый человек с суровым и торжествующим видом. Перед ним стоял полный кофейник свежезаваренного кофе. Но это давно известный прием — делать вид, что следствию все известно, и играть со своей жертвой как кот с мышкой.
— Много лет, — удивленно ответил Кинг. — Мы близкие друзья. Не думаю, что ему это все понравится.
— Я тоже не думаю, — сказал Лиари. — Он, наверное, гадает, сколько вы сможете продержаться. Если вы будете продолжать упорствовать, он, конечно, скроется. Человеку с его деньгами нетрудно найти уединенное местечко. Так что вам придется отдуваться за двоих.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказал Кинг. — Чушь какая-то!
— Тогда попробуем по-другому. Когда у вас возник план убийства Джексона?
Кинг прошел хорошую школу. Самообладание ему не изменило. Он не побледнел, не показал виду, какой ужасный шок он испытал. Значит, Элизабет Камерон успела им все рассказать. Однако он надеялся, что сейчас она уже мертва и по крайней мере не сможет выступить свидетелем. Но она полностью раскрыла их заговор. Поэтому его и арестовали. Хоть бы подосланный им убийца не сразу ее прикончил, чтобы она помучилась. Как бы ему хотелось, чтобы она долго лежала одна, умирая в муках! А вдруг ради безопасности ее тоже забрали? На лбу у Кинга выступил холодный пот. Он поднял глаза на Лиари. В них была железная решимость не сдаваться. Только он все еще не знал, сколько прошло времени.
— Я хочу встретиться со своим адвокатом. Это мое конституционное право. Вы не можете держать меня здесь, предъявляя мне эти чудовищные обвинения!
— Я и не собираюсь держать вас здесь, — сказал Лиари. — Я знаю, что вы — не Эдвард Кинг из Миннесоты. И конституционных прав у вас нет, потому что вы не американец. Вы русский шпион. Мне это известно. И вы знаете, что мне это известно.
Дверь в комнату открылась. Все, в том числе и Кинг, повернули головы. Вошла женщина. Она подошла прямо к Лиари и что-то тихо сказала. Тот вскочил, побледнев. А потом, как рассвирепевшая змея, набросился на Кинга:
— Ах ты, мерзавец, дождался-таки своего. Сидел, тянул время, пока свершится грязное дело!
Все смотрели на Кинга. Он обвел взглядом все лица, остановив его на человеке, который минуту назад уничтожал его с таким победоносным видом. Теперь торжеством светились глаза Кинга.
— В чем дело? — спросил он. — Дурные вести?
Лиари трясло — сдали возбужденные кофеином нервы.
Казалось, сам дьявол исполнял на его нервах токкату. Он смотрел на холеное лицо Кинга с уже проступившей щетиной, светлые глаза под славянским лбом, внимательно следившие за ним, и злился на самого себя. |