— Убили! Прямо среди мессы! Мерзавец! — Лиари шагнул вперед и неожиданно ударил Кинга. Удар оказался сильным, несмотря на тщедушное телосложение Лиари. Голова Кинга откинулась назад. На губе показалась кровь. Он вынул платок и вытер рот.

— Если вы намерены действовать такими методами, то мне лучше дать показания.

Ну вот и все. Держаться дольше он не сможет. Но задание свое выполнил. Возможно, в ближайшие годы ему не видать своей московской квартиры и не писать писем за дорогим французским бюро, но он потерпит. Свои люди вызволят его. Сейчас надо только признаться, что под прикрытием журнала он руководил агентурной сетью. В заговоре Хантли Камерона он не принимал никакого участия. Только слышал о плане убийства от самого Хантли. Одна лишь Элизабет могла бы изобличить их обоих. Но теперь она-то умолкла навечно.

— Я готов дать показания, — повторил Кинг. Лиари, потирая кулак, наблюдал за ним. На платке Кинга осталось кровавое пятно.

— О'кей, — сказал Лиари. — О'кей. Мы занесем ваши показания в протокол.

Вопросов Кингу не задавали. Лиари не хотел его прерывать. Кинг признался в шпионаже, в том, что он советский агент. И даже назвал свое истинное имя — Александр Турин, майор Советской Армии. Выдал трех второстепенных агентов — двух в Западной Германии и одного во Франции. Больше ему признаться не в чем. Кинг рассчитывал, что, как только его показания будут отпечатаны, ему предложат подписаться под ними.

Но ничего подобного не произошло. Лиари продолжал сидеть, прихлебывая кофе и постукивая карандашом о стол, что начинало действовать Кингу на нервы.

— Я рассказал все. Готов подписать свое заявление.

Усталые глаза Лиари смотрели на него с неприязнью.

— Я обвиняю вас не в этом, — сказал он. — Мне наплевать, кто вы — агент КГБ или Эдди Кинг из Миннесоты. Вас отправят в тюрьму не за шпионаж, мистер Кинг. Я передаю вас полиции. За убийство женщины по имени Даллас Джей. — Лиари встал и пошел к двери. Но перед тем как выйти, обернулся и сказал:

— Вы будете приговорены к пожизненному заключению.

К Кингу подошли двое. Он встал сам, не давая им дотронуться до себя. С трудом проглотил слюну. Комната показалась ему меньше и темнее, чем когда он вошел в нее.

— Я никого не убивал. И кардинала тоже не убивал. Вы не можете меня за это осудить.

— Кардинала никто и не убил, — сказал рядом чей-то голос. — Вы неправильно поняли, мистер Кинг. Сегодня убили Джона Джексона.

Как персонажей греческой трагедии, их с Келлером свела неумолимая судьба. Элизабет никогда прежде не верила в предопределенность человеческой жизни, пока не встретила Келлера. Она думала об этом, пробираясь в толпе к месту, где они условились встретиться и где их ждали билеты.

Как она опоздала! Она чувствовала, что вот-вот не выдержит и разрыдается. Вдруг он устал ждать и ушел? А может быть, решив, что она не придет, улетел другим самолетом? Неужто по воле злой судьбы, преследовавшей греческих персонажей, которым Элизабет уподобила себя с Келлером, им было предначертано так сблизиться, преодолеть все препятствия и потом потерять друг друга? Люди оглядывались на нее, пока она торопливо проталкивалась сквозь потоки пассажиров. Элизабет всегда привлекала к себе внимание безукоризненным вкусом и красотой.