Поэтому бесшумно проскользнуть внутрь комнаты он смог так тихо, что «крысиный хвост», увлеченный программой, ничего даже не заподозрил. Да и каких опасностей можно ждать со стороны улицы, находясь в комнате на пятидесятом этаже?

Когда «крысиный хвост» увидел Хуссу, то от неожиданности так испугался, что не смог даже кричать. Видимо, Найл от злости перестарался и послал пауку слишком жесткий телепатический импульс.

Расправа вышла короткой и свирепой. Через передающиеся ему зрительные образы было видно, как пустынник повалил обезумевшего от ужаса парня на пол и сжал тщедушное горло жесткими щетинистыми лапами.

Меньше чем за полминуты Хуссу опутал этого подонка с головы до ног клейкими шелковистыми нитями. После чего спрятал ото всех огромный длинный кокон, надежно прикрепив конец паутины к креплению рамы и вывесив вниз головой с наружной части небоскреба.

Пустынник легко отворил дверь и из комнаты попал в безлюдный коридор, чтобы, повинуясь сигналам, двинуться в сторону хозяина. Зрение Хуссу давало возможность панорамного обзора, и Найлу было хорошо видно, что со всех сторон длинная галерея абсолютно пуста. Неожиданно из-за поворота навстречу вынырнули хорошо знакомые люди.

Двое негров, тащивших Найла в кабину воздушного катамарана, судя по всему, служили тут еще и охранниками, потому что были одеты в одинаковую зеленую форму.

Бритоголовые чернокожие крепыши в первое мгновение настолько опешили, увидев надвигающегося на них огромного паука, что лишились дара речи, а толстяк даже выронил из рук пластиковый красный поднос с какой-то снедью. Судя по всему, они несли еду в комнату, где сидел их главарь, потому что поднос был весь завален прозрачными бутылками и пакетами из блестящей серебристой фольги.

Услышать то, что происходило в коридоре, Найл никак не мог. Хуссу ничего не слышал, как и все пауки. Природа наделила их совершенно уникальным зрением, но, словно взамен, сделала абсолютно глухими.

Поэтому Найл через телепатическую связь только видел паучьим зрением, как пустынник мгновенно настиг и схватил побежавших от него по коридору негров. Один из них развернулся и от отчаяния успел только один раз ударить кулаком паука.

С содроганием Найл увидел, что удар пришелся по центральному глазу, одному из самых важных. Ему тут же передалась вспышка боли, пронзившая Хуссу, и всплеск его ярости. Пустынник свирепо обхватил чернокожего мохнатыми лапами, потянул за собой и с сокрушительной силой врезал головой об угол, словно лоб охранника был тараном, каким в древности сокрушали могучие крепостные ворота. Бритый череп раскололся надвое, оставив на серой бетонной стене темное кровавое пятно с густыми подтеками.

Охранник мгновенно обмяк и повалился на пол. Найл увидел, что толстяк, с ужасом наблюдавший за расправой над своим товарищем, попытался скрыться, но безуспешно, хотя ему и повезло больше всех остальных.

Хуссу оставил его в живых и только припрятал в какой-то кладовке, туго обмотав рот, руки и ноги клейкой шелковистой нитью.

Массивная металлическая дверь комнаты Найла оставалась открыта: в этом безжалостном царстве не привыкли к присутствию чужих, поэтому замки не запирались.

Труднее всего было с черными шарами, сковывавшими руки и ноги, но чуткие лапы Хуссу, повинуясь командам хозяина, обнаружили с нижней стороны каждой сферы вертикальные штыри, служившие защелками. Пустыннику пришлось присесть и вперить центральные глаза в замки шаров, чтобы Найл смог разглядеть их конструкцию и новыми импульсами направлять действия паука. Потребовалось снять только два шара с правой руки, чтобы Найл обрел относительную свободу.

Его пальцы, лучше приспособленные для такой работы, быстро справились с зажимами на левой руке, а там дошла очередь и до ног.

Сердце возбужденно забилось, когда он, почувствовав наконец под ногами твердую почву, стремительно подбежал к низкому стеклянному столику и дрожащими от слабости руками первым делом схватил метальный рефлектор.