– Это ж сколько крови будет, – растерянно произнес я.

    – А ты думал, без боя обойдется? – свирепо рявкнул Гимар.

    – Да нет, Наставник, я не про бой, – попытался объяснить я. – Я про обычных людей думал.

    Гимар выдохнул воздух сквозь сжатые зубы и ничего не сказал.

    Нас должен был встретить главный жрец, но он нас не встретил. Он лежал на белых ступенях храма, и его внутренности перламутрово блестели на солнце. Очевидно, он был убит последним, совсем недавно. Служки погибли раньше, их перерезанные горла и вспоротые животы уже высушил и ветер и засыпал песок. А главного вытащили на ступеньки и прирезали совсем недавно. И храм подожгли недавно: дымом уже тянуло вовсю, но пламя еще не ревело, а тихо потрескивало где-то в дальних приделах.

    – Все кончено, – почему-то только эти слова и пришли мне на язык при виде зверски убитых жрецов.

    – Ну, нет, не все, – бешено возразил Гимар. И с силой втолкнул меня в горевший храм.

    Мы уже ничем не могли помочь несчастным. Мы ничего не знали, и поэтому опоздали прийти им на помощь. Теперь мы не имели права даже думать о них; не было времени. Нам нужно было очень спешить, чтобы не опоздать в главном. Гимар прав – еще не все кончено.

    В храме было темно и душно. Клубы дыма плавали в воздухе. Потрескивание пламени было слышно отчетливее. Треск, треск, словно тысячи огромных кузнечиков сошли с ума.

    – Скорее, пока алтарь цел, – торопил меня Гимар, и я, кашляя, бежал за ним.

    Алтарь был цел. Пламя сюда еще не добралось. Гимар метался по алтарной в поисках чего-то нужного.

    – Все перевернули, гады, – бормотал он, роясь в храмовом добре. – Хоть бы одна целая чаша… ага, вот. И вода… хорошо. Может, успеем.

    Он выудил из кучи обломков невредимую чашу, достал из-за пояса флягу с водой, с которой никогда не расставался, и бережно перелил воду в чашу.

    – Придется нам самим, без посредников, – вздохнул он. – Да не стой ты столбом, возьми чашу.

    Я неуклюже принял у него чашу. Гимар прикрыл глаза и начал медленно, нараспев, произносить какие-то слова. У меня кружилась голова, я снова закашлялся и едва не уронил чашу. Наставник бросил на меня свирепый взгляд.

    – Возлей воду, – приказал он.

    Я непонимающе взглянул на него.

    – Вылей воду на алтарь, болван!

    Я подошел к алтарю и опрокинул над ним чашу. И на алтаре вспыхнуло пламя!

    Я отшатнулся: огонь едва не задел меня.

    – Хорошо, просипел, задыхаясь, Гимар. – Боги услышали нас. Теперь посмотрим, кто из них примет твою службу.

    Он вытащил из-под алтаря с грудой каких-то бляшек и поставил их передо мной.

    – Бросай их в огонь, – велел он. – По одной.

    Я вынул бляшку из ящика. Она оказалась неожиданно тяжелой. На ней было что-то отчеканено. Я хотел посмотреть и поднес бляшку к глазам.

    – Не смотри, – хрипло заорал Гимар. – Бросай, скорее!

    Я повиновался.