— Стараюсь. — Уверяю ее.

Она садится на стул рядом со мной.

Напряжение, царящее в помещении, можно ножом резать. Даже девчонки Макса притихли. Все переглядываются, бросают друг на друга полные непонимания взгляды. Швед расстегивает ворот рубашки: он не знает, как вести себя дальше, то ли играть роль до конца, то ли забить и броситься в уныние.

Только Майор кажется на удивление спокойным и беззаботным. Он цедит свой виски мелкими глотками и со скучающим видом разглядывает десятки бутылок на светящихся полках. Еще бы. Разгадав наш замысел, этот говнюк чувствует себя победителем, но теперь слово за удачей, и еще неизвестно, на чью сторону встанет эта чертовка.

— Как ты? — Поворачиваюсь к Соне.

Она выглядит не на шутку встревоженной и напуганной. А я, если честно, просто рад, что мне впервые есть на кого опереться в трудный момент. Даже если проиграю, даже если буду виноват перед своими товарищами, даже если мне придется возвращать им эти деньги до скончания своих дней, то эту девчонку, забравшуюся в самое сердце, отпускать от себя я уж точно не намерен.

Плевать, какие у нее планы на жизнь. Плевать, хочет она быть со мной или нет. Если уж я что-то решил, то не отступлю. Точка.

— Ужасно нервничаю. — Придвигается она. Почти шепчет, чтобы неспешная мелодия, льющаяся из динамиков наверху, могла заглушить ее голос. — Скорей бы всё закончилось…

— Закончится. — Обещаю, принимая из рук Фила стакан со спиртным. — Но я могу потерять всё.

— Ты не потеряешь. — Ее голос срывается.

Даже если Соня сама не верит в успех, она пытается поддержать меня — здорового, взрослого мужика, едва не теряющего от испытанного смятения присутствие духа. И это вдохновляет.

Кладу свою ладонь на ее ладонь и тихонько сжимаю.

— Хорошо бы. — Пытаюсь улыбнуться.

Она не смотрит на меня. Гипнотизирует взглядом наши руки на полированной поверхности барной стойки. Мне так нужен ее взгляд — сам не знаю, почему. Зарядиться? Почувствовать силу? Поверить, что всё будет хорошо? Без понятия. Но Соня не смотрит, и ее тревога передается мне, скручивая тугими узлами желудок.

— Продолжим? — Уже менее бодро зазывает Марк Иосифович.

Правильно, ни к чему оттягивать момент истины.

Мы возвращаемся за стол. Я снимаю пиджак, вешаю на спинку стула, закатываю рукава рубашки.

— Как настроение? — Интересуется Майор. Он бросает насмешливый взгляд на татуировки на моих руках, которые мы, между прочим, начинали делать одновременно с ним, у одного старого мастера в коммуналке в центре города. Тогда казалось, что вся жизнь у нас впереди, и уж точно никто из нас не ожидал подвоха от другого. — Готов проиграть?

— Я никогда не проигрываю. — Ставлю локти на стол.

Чувствую настоящий адреналиновый прилив сил.

— Когда-то нужно начинать, Дым. — Он ехидно скалится, потирая руки.

Глубоко вдыхаю. Все затаили дыхание. Кроме легкой музыки и стука Сониных каблучков ничего не слышно. Она обходит стол, с волнением глядя на стопки фишек. Обхватывает себя руками и поглаживает ладонями собственные предплечья, будто замерзла.

Марк Иосифович сдает карты. Драматизм ситуации накаляется молчанием всех, кто находится сейчас в помещении и неотрывно следит за игрой.

— Соня. — Вдруг громко говорит Майор, выпрямляясь.

Мы даже не успели посмотреть на свои карты. Девушка замирает рядом с моим плечом. Молчит, но я слышу, как громко она вдыхает перед тем, как затаить дыхание. И от этого меня, почему-то, бросает в дрожь.

— Соня, мне не нужна твоя помощь. — Поведя бровью, ухмыляется Вадим.