Я тревожно закусила губу, представив все им описанное. Да, пожалуй, последствия такого переворота могут оказаться даже более ужасными, чем текущее положение дел в Магистрате. Даже с учетом его завоевательных войн.

Несмотря на все еще потрескивающий рядом камин, мне стало холодно. Я почти не видела войны, но даже мне воображение рисовало всякие ужасы. А Шелтер наверняка видел и понимал больше, а потому его опасения по развязыванию такой войны мне были понятны. Ситуация казалась тупиковой. Оставалось надеяться, что только мне.

– И что же тогда делать? Как изменить ситуацию малой кровью? У тебя есть какой-то план?

– Да. Нужна «серебряная пуля».

– Что? – удивилась я.

Он улыбнулся.

– Ты знаешь ведь, что варгов очень трудно убить? Они сильны, свирепы и, когда чуют кровь, становятся невосприимчивы к боли. В каждого можно разрядить целую обойму, а он все равно тебя сожрет и только потом сдохнет сам. Но говорят, что пули из серебра – или с серебряным напылением – убивают их с первого выстрела. Я не проверял, но для Магистра мне нужна такая пуля.

– Я не понимаю, – смущенно призналась я.

– Варнайцы умеют обожать своего Магистра. Но так же сильно они могут его возненавидеть. Нужно то, что убьет одним выстрелом их любовь к нему. Тогда произойдет быстрая и ожидаемая народом смена власти, которую воспримут не как переворот, а как избавление от «неправильного» правителя.

– Как можно убить их любовь к нему, если они прощают ему надругательство над невинными девушками, почти девочками? Они прощают ему убийства мирных жителей и разорения чужих территорий. Что он может сделать такого, чтобы они возмутились?

– Проиграть, – лаконично объяснил Шелтер. – Такое уже было, когда он проиграл в Замбире, но тогда некому было восстать против него, а он обеспечил быструю победу в другом месте – и голоса недовольных смолкли. Если же к его неудаче прибавятся бунты на завоеванных территориях, то варнайцами это будет воспринято как его слабость. Это будет значить, что он больше не может руководить страной. И тогда они будут приветствовать того, кто поднимет против Магистра его же армию и попытается занять его место. Они не станут его защищать, все решится быстро. Мне нужен какой-то его проступок. Но именно его, потому что со времен Замбира он стал умнее и не ассоциирует себя с войной до тех пор, пока она не выиграна. До тех пор вся ответственность лежит на генералах вроде меня. Поэтому просто проиграть следующую кампанию – не вариант.

– Тогда где же взять такую… «пулю»? – с отчаянием спросила я.

– Увы, я два года ищу ответ на этот вопрос и не нахожу, – признался Шелтер печально.

– Ты ее уже нашел, – раздался вдруг от двери спокойный и уверенный голос Керама Нейба. – И как раз сейчас ты держишь ее за руку.

Мы оба обернулись на этот голос. Управляющий вошел в гостиную и закрыл за собой дверь, сделал несколько шагов и застыл в своей любимой позе: со сложенными на рукоятке трости ладонями.

– Шептунья, Оллин, – добавил он, сверля Шелтера взглядом. – Таков был твой план еще совсем недавно, помнишь? Шептунья может свести Магистра с ума на расстоянии. Она может заставить его сделать то, что он сам никогда не сделал бы, заставить его совершить любую нужную нам ошибку. И тогда можно будет двигаться дальше.

Шелтер выпрямился. Посмотрел на меня, на Нейба и покачал головой.