– Магия очень сильно завязана на эмоции, – объяснил он мне. – И для управления стихиями требуются разные. Ярость помогает создавать огонь, а для управления водой наоборот нужно непоколебимое спокойствие. Воздух – самая сложная стихия, которая долго мне не подчинялась. Тут все завязано на ощущении внутренней свободы, понимании того, что для тебя не существует границ и препятствий. Человеку, особенно рабу, трудно это почувствовать. Думаю, раз уж магия шептуний напрямую связана с воздухом, коим по сути и является ветер, то тебе тоже нужно обращаться именно к этой эмоции.

– Но… как, Оллин? – удрученно спросила я, выслушав его. – Я никогда не была по-настоящему свободной. Даже в Оринграде я чувствовала себя птицей, запертой в клетку. Собакой на коротком поводке. Из одной зависимости я попала в другую и до сих пор не могу выбраться.

Он задумался, глядя в окно, за которым кружились снежинки.

– А в тот день, когда мы поехали кататься на мотоцикле? – поинтересовался после продолжительной паузы. – Ты и тогда не чувствовала себя свободной?

Я была вынуждена признать, что в тот день действительно впервые почувствовала себя невероятно свободной и невероятно счастливой.

– Тогда попробуй воскресить в себе эмоции того дня. Вспомни ощущение полета и заставь себя мысленно взлететь.

С этими словами он поднялся с кресла и направился к выходу из зала, в котором мы сидели.

– А ты куда?

– Навещу соседа, на вечеринку к которому мы ездили, – с улыбкой объяснил Шелтер. – Попытайся дотянуться до меня там с каким-нибудь сообщением.

Это прозвучало почти как издевательство, но я все-таки попробовала. Как ни странно, мне удалось. Не скажу, что это было легко. Нет, я очень долго пыталась воскресить в себе нужные ощущения, а потом представить дом, в котором была всего один раз, но мне удалось отправить Шелтеру короткое послание. Он процитировал его прямо с порога, едва вернулся несколько часов спустя, и я повисла у него не шее, радуясь очередному маленькому достижению.

Но с Магистром все оказалось не так просто. Здесь требовалось не просто передать сообщение, а внушить ему желание что-то сделать. Действие должно было привести к его дискредитации в глазах варнайцев, но внушение не должно было поставить под подозрение Шелтера и вывести на нас в случае неудачи. Ведь вполне могло оказаться так, что мой шепот Магистр услышит, но его магией не проникнется, а лишь заподозрит попытку манипулировать им.

Все это было рискованно, очень рискованно, потому что кто-то знал правду обо мне. Или подозревал ее. И если этот кто-то близок к Магистру и расскажет ему, а тот сопоставит информацию с тем, что слышит… Нам с Шелтером не избежать виселицы.

Посоветовавшись с Мораном и Нейбом, мы решили попытаться убедить его снова пойти войной на Замбир. Шелтер предположил, что Магистр, скорее всего, и сам об этом все время думает, потому что это его единственный провал, который он наверняка мечтает исправить. Но он должен просто решить это, а объявить лично на ближайшем большом приеме во дворце.

– Магистрату по-прежнему не совладать с этой страной, – объяснил он. – Недовольство в обществе вспыхнет еще до того, как войска туда отправятся. А если он объявит о таком намерении сам, то сразу проассоциирует себя с этим решением. И Замбир будет предупрежден.

Прием, о котором шла речь, должен был состояться уже через неделю, и Шелтеру предстояло там присутствовать. Я искренне старалась, каждый день пыталась дотянуться до сознания Магистра и внушить ему нужную мысль, но между передачей сообщения на расстоянии и внушением имелась существенная разница.