– Я хочу сказать, что вам надо выйти отсюда, – отчеканил доктор холодно. – А нам нужна вода, чистые простыни и полотенца. И чтобы ваш магистр-доктор поторопился, иначе роды будем принимать я и боевой маг.

– Нас учили этому, – спокойно отозвался Ран, но откуда-то я знала, что он далеко не так спокоен, как хочет казаться.

Наверное, мне должно было стать страшно – за себя, за мою девочку – но я ничего не почувствовала. Я вообще не ощущала происходящее как реальность, мне все казалось сном. Просто у моего сна было два места действия – моя комната и Красная Пустыня. Только боль была реальной, но когда она унималась, я снова проваливалась в далекое гиблое место, о котором много слышала, но которое никогда не видела.

На этот раз сквозь пелену песчаной взвеси я разглядела приближающиеся ко мне тени. Услышала рокот моторов, а потом тени обрели очертания и превратились в тяжелые боевые повозки. Когда-то я видела подобные у стен Оринграда, но у этих вместо обычных колес были широкие ленты, которые буквально ползли по песку как огромные гусеницы. Наверное, иначе они проваливались бы в песок и вязли в нем.

Песок остервенело бился о металлические корпуса, но не оставлял на них даже мелких царапин. А когда повозки приблизились ко мне, песчаная буря и вовсе улеглась. Точнее, сдвинулась, как я поняла мгновение спустя, снова повернув голову в другую сторону.

Это было похоже на борьбу на руках, когда два крепыша выясняют, кто сильнее, сцепив ладони в замок и пытаясь уложить костяшки чужих пальцев на поверхность стола. Здесь подобным образом схлестнулись потоки воздуха. Один шел из недр пустыни на наступающую армию, а другой…

Я снова повернулась к армии Магистрата, ища взглядом ее генерала – мага, которому подчинялись все четыре стихи, включая воздух. Вслед за металлическими повозками шла кавалерия, и его лошадь – впереди.

Было так странно видеть его верхом. Совсем не то же самое, что на мотоцикле. Но опять же: только лошади и могли пройти здесь, никак не обычные повозки и уж тем более не мотоциклы.

На Шелтере, как и на остальных, были те самые смешные очки, делавшие его похожим на муху, на голове вместо обычной военной фуражки – странная конструкция из ткани, позволяющая полностью закрыть лицо. Однако сейчас у генерала оно оставалось открытым, поэтому я его узнала. Хотя Шелтера вполне можно было узнать и по силуэту, осанке и тому, что его лошадь шла первой.

Лицо его было покрыто испариной, зубы стиснуты, во всей позе чувствовалось сильнейшее напряжение. Он гнал вперед воздух, превращая его в сильный ветер, и тот отодвигал песчаную бурю, но в любой момент силы Шелтера могли иссякнуть. И тогда вся армия вместе с идущей вслед за кавалерией пехотой окажется окружена жалящим песком. Вероятно, эти ткани и очки помогут защитить открытые участки кожи, но лошади, скорее всего, падут. Да и моторы повозок могут пострадать. И долго ли сможет идти вперед пехота, когда не видно, куда надо идти? Не видно даже, есть ли кто-то рядом.

Хватит ли Шелтеру сил пересечь пустыню? Сколько им еще идти?

– Оллин, держись, – прошептала я. – Держись, пожалуйста, я посмотрю, где конец пустыни.

– Что она сказала? – раздался где-то рядом голос Рана.

– Она это не вам, не отвлекайтесь, – ответила ему Арра.

Я почувствовала, как моего лица коснулось прохладное влажное полотенце, слегка остужая горящую кожу.

– Она пришла в себя? – взволнованно спросил доктор Балек. – Скажите ей, что сейчас пока тужиться нельзя, надо немного подождать…

Не знаю, что еще он успел сказать, потому что комната снова пропала, а я вдруг стала ветром. Я неслась сквозь песчаную бурю, но больше она не причиняла мне боли.