– Да спала бы уже, ты мне совсем не мешала, – заметил он.

Я ничего не ответила. Что тут можно было сказать? Не хватало произвести обманчивое впечатление девушки, которая совсем не против того, что с ней происходит.

Мы ехали еще довольно долго, солнце успело начать клониться к закату, но больше я не позволяла себе уснуть. К тому же пейзаж за окном снова сменился и стал более любопытным. Мы проезжали мимо то зеленеющих полей, то густых лесов, то крошечных городков с поразительно похожими друг на друга маленькими аккуратными домами.

Потом мы свернули и через некоторое время въехали в один из таких городков. Он одновременно был похож на Оринград и не похож. Здесь все выглядело иначе, казалось чужим и непривычным: нигде не блестела знакомая морская гладь, а на горизонте не щетинились острыми пиками горы. Дома, как и везде в Варнайском Магистрате, были совсем другими. И все же чем-то неуловимым городок напомнил мне место, где я выросла.

Задерживаться в безымянном для меня городке мы не стали, миновали кучно стоящие дома, чтобы по прямой, показавшейся бесконечно длинной аллее доехать до большого, ослепительно красивого дома.

Повозка остановилась на скромных размеров площадке, от которой вверх поднимались две полукруглые лестницы. Туда, где возвышался трехэтажный особняк с эркером, покатой крышей, круглыми колоннами и полуколоннами, высокими и широкими окнами и небольшой круглой башней, увенчанной тонким шпилем. На фоне стен песочно-серого оттенка выступающие элементы декора казались снежно-белыми.

Увлеченная разглядыванием особняка, который по всем параметрам превосходил столичный дом генерала, я и не заметила, как Шелтер вылез из повозки, обошел ее и открыл мою дверцу. И снова подал руку. Могу ведь и привыкнуть.

Я с трудом выбралась наружу, продолжая во все глаза рассматривать дом. Запоздало поняла, что от изумления и восхищения совершенно неприлично открыла рот. Поторопилась его закрыть, бросив быстрый взгляд на генерала. Тот наблюдал за мной с ухмылкой, подозрительно похожей на обычную человеческую улыбку, на обычно бесстрастном лице.

– Нравится? – лаконично поинтересовался он.

– Очень, – искренне выдохнула я, не видя никакого смысла врать. – У вас очень красивый дом, генерал Шелтер. Я таких никогда не видела.

– Мне приятно это слышать. И это хорошо для тебя, потому что здесь тебе теперь предстоит жить. Следуй за мной.

Он повернулся и шагнул на ближайшую лестницу, а я поймала себя на мысли, что этот чудесный дом – не самое плохое место, в котором я могла оказаться.

«Только это все равно тюрьма, – напомнила я себе, усмиряя неуместный восторг. – И за красивым фасадом тебя по-прежнему ждет участь шлюхи, временной игрушки».

На фоне этого напоминания красота дома отчасти померкла. И стало еще хуже, когда мы поднялись на вымощенную серым камнем площадку перед главным входом, на которой выстроилась, встречая нас, вся местная прислуга. Впереди стоял мужчина в хорошем костюме, тяжело опирающийся на трость. Осанка у него была не хуже генеральской, и во всем облике чувствовалось что-то такое, что отличало его от прислуги.

Шелтер в первую очередь шагнул к нему, протягивая руку для приветственного рукопожатия.

– Здравствуй, Керам.

– Генерал Шелтер. Мы рады вашему возвращению в добром здравии и с очередной победой за плечами.

Керам пожал протянутую руку, слегка поклонившись. А потом перевел вопросительный взгляд на меня. Я заметила, что прислуга – трое мужчин и две женщины разных возрастов – тоже смотрит на меня так, словно никогда раньше на пороге генеральского загородного дома не появлялась молодая девица.