Потом для верности еще и ущипнула себя за руку. Нет, я не спала.

Сдвинуться с места меня заставил стук в дверь и появление горничной Марии. Не дожидаясь моего разрешения, девушка вошла и принялась возиться с чемоданами, щебеча о том, что ее послала госпожа Холт.

– Помочь вам вещи разложить, может, что-то почистить или погладить нужно. И давайте я помогу вам переодеться! Как вы, должно быть, рады возможности наконец сменить платье. Для дамы вроде вас наверняка ужасно несколько дней ходить в одном и том же наряде, каким бы красивым он ни был. И давайте я заберу зеленое платье, оно точно нуждается в чистке после такого долгого ношения.

Я заявила, что переоденусь без посторонней помощи. Возможно, получилось немного нервно, но я была слишком взволнована и сбита с толку, чтобы соблюдать спокойствие. Взяв свежее белье и первое подвернувшееся под руку платье, я скрылась в ванной комнате – единственном месте, где могла запереться и на какое-то время гарантированно остаться одна. Там я смогла выдохнуть и немного подумать о случившемся.

Итак, откуда могли взяться вещи? К тому же – как я тут же выяснила – аккурат моего размера. В столице Магистрата я знала всего несколько человек: самого Великого Магистра, господина Драгза, Риталя Морана и Мег. Первых двоих я могла легко вычеркнуть, поскольку никто из них не стал бы присылать мне вещи. Моран мог бы. Теоретически, он даже мог определить на глаз мой размер, но он никак не мог знать, что мне нужна одежда и что она должна прийти как «мой» багаж.

Остается Мег, а она могла купить и прислать мне несколько чемоданов одежды только по распоряжению генерала и за его счет. Получалось, что Шелтер продолжал оберегать мою репутацию в глазах собственной прислуги.

– Надо бы сказать ему спасибо, – пробормотала я, ловя в зеркале взгляд собственного отражения.

Сегодня это отражение, к слову, выглядело повеселее, чем накануне. Глаза ожили, но теперь на лице была написана озадаченность. Пришлось прогнать это выражение, чтобы не выдавать себя Марии. Та и так бросала на меня чересчур подозрительные взгляды, когда я вернулась в спальню. Полагаю, потому что уже успела разместить в шкафу и комоде одежду и профессиональным глазом определила, что абсолютно все вещи совершенно новые.

К счастью, ни вопросов, ни комментариев я от нее так и не услышала. Она лишь забрала у меня вещи, которые я носила эти пару дней, и, присев в быстром книксене, поторопилась удалиться.

Я же отправилась искать генерала, чтобы поблагодарить за заботу. Так или иначе, а это казалось мне правильным. К сожалению, выяснилось, что мы с ним разминулись: пока я занималась внезапно свалившимся на меня багажом, он успел позавтракать и уехать по делам.

По моей просьбе завтрак снова накрыли на террасе. Здесь было чудо как хорошо: тень, легкий теплый ветерок, шелестящий листвой, запах цветов, красивый вид, пение птиц. Я вслушивалась в их щебетание, в глубине души надеясь услышать и печальную мелодию, что сначала показалась мне пением ветра в трубах. И, конечно, помимо воли я прислушивалась и к самому ветру, надеясь снова услышать мистический шепот, предсказывающий судьбу.

Легенду, рассказанную генералом Шелтером, я гнала прочь, но она все равно продолжала звучать у меня в голове, переплетаясь с воспоминаниями из детства.

– Да нет, бред все это, – сказала я себе тихо, любуясь бабочкой, порхающей над кустом незнакомых мне мелких белых цветов. Замысловатый рисунок на ее крыльях переливался в лучах солнца всеми цветами радуги.

А если нет? Что если мой – как и мамин – шепот действительно обладает какой-то силой? Возможно, мама и сама об этом ничего не знала, потому и меня не научила, и себя от болезни не спасла. Но ведь шепот всегда слышен только в том ветре, что дует со стороны Красной Пустыни. Это не может быть простым совпадением.

Мне вспомнилось, как еще в моем детстве Анна Кроули говорила маме, что та словно приворожила шоколадом весь город.