Рита улыбалась и смотрела на всех, как милый умный спаниель, — вопросительно, со сложной смесью готовности сделать, что требуется, и достойной независимости.

Кирилл переминался с ноги на ногу. В голове металась детская отчаянная мысль: «Что делать? Попросить прощения?» И детское же упрямство — а, собственно, за что? Может быть, просто сказать: «Па-ап, давай помиримся...»

Кто это? Чужие здесь не ходят. Лариса удивленно смотрела на приближающуюся к ним девушку с рюкзаком в слишком узкой юбке.

— Здесь живет Кирилл Борисович Ракитин? — спросила Катя. — У вас такой красивый дом, самый лучший!

Лариса удивленно моргнула — дом с башенками был самым скромным в поселке.

— Это я, — поспешно ответил Кирилл, — а вы...

Катя коротко шагнула вперед и напряженно поклонилась.

— Я Катя...

Хозяева дома с башенками явно не ожидали незнакомую девушку в узкой юбке.

Катя была в полосатых носочках — ничего, конечно, особенного, но Ларисе прежде не приходилось принимать у себя дома девушек, одетых в юбку и носки.

Можно сказать, что девушка Катя просто свалилась ей на голову со своим рюкзаком и провинциальным выговором. Но провинциальные гости всегда появляются как снег на голову, тут уж ничего не поделаешь, и после того как Кирилл назвал гостью дочерью одной старой знакомой, Ларисе ничего не оставалось, кроме как сделать вид, что она очень рада или, по крайней мере, не совсем уж не рада девушке Кате.

А девушка Катя ничего такого не поняла, потому что она вовсе не считала себя незваным гостем, и путь ее в дом с башенками, зеленой крышей и чугунной решеткой был не близким, особенно для человека, впервые покинувшего свой дом.

Катя широко улыбнулась хозяевам, и стало видно, что ей все-таки меньше двадцати. Просто она была очень крупная барышня.

Гости уже довольно долго стояли во внутреннем дворике — мирились, знакомились, удивлялись неожиданному появлению Кати.

— Пойдемте в дом?.. Рита, будь добра, скажи, чтобы принесли закуски, — светски произнесла Лариса. Так английские аристократки обращаются к людям ниже по положению. Наверное, Лариса любила английское кино, иначе где бы она могла так ловко перенять их манеры.

Ларисина гостиная была выдержана в скандинавском и одновременно минималистском стиле, и этот холодноватый льняной минимализм был выбран ею не случайно. Писатель, хоть и культовый, никак не мог сравняться доходами с соседями-банкирами, тем более один из соседей (тот, что не афишировал род своих занятий), по слухам, занимался то ли утилизацией отходов, то ли просто помойкой, а это такое прибыльное дело, что страшно подумать. Разумно решив, что не сможет соперничать с соседями в гонке по добыче антикварной

мебели и других дорогостоящих изысках, Лариса устроила все так, что смело могла смотреть в глаза соседям: это наш стиль, это наша концепция, это именно так, как нам нравится.

Вдоль стен стояли короткие белые диваны и кресла модных прямоугольных форм, низкие столы матового стекла — у каждого дивана по два, на столах лампы простого дизайна с белыми абажурами из рисовой мятой бумаги и множество затейливых цветов в незатейливых кадках. Цвет — белый, с вкраплениями тусклого цветного, материал — лен. Много света, белые льняные занавески, собранные широкими лентами, и белоснежный ковер на полу — если честно, Лариса на ковер искоса поглядывала, жалея, что не велела домработнице убрать. Аристократки из английского кино не посматривали нервно на свои ковры, а наоборот, относились ко всему, что их окружало, очень небрежно, но ведь их с рождения окружала белоснежная чистота, которая ни за что не могла запачкаться, а Лариса пока еще к этому не привыкла.