Девушка как раз готовилась немного поработать – на столе перед ней рядом с учебником стояла чашка с чаем, – когда дверь в ее спальню открылась. Она резко обернулась и, увидев, что это Брутал, приготовилась накинуться на него.

– Оставь меня, – сказала девушка. – У меня был жуткий день.

– Что, не было посетителей?

Ее возмутило то, что он заговорил о Кардью Холле, когда прекрасно, черт возьми, знал, что собственными руками разрушил то, что могло бы быть приятным вечером, и все из за этого своего кривляния на реке.

– Я не об этом, Брюс, – сказала Динь.

Он пропустил «Брюса» мимо ушей и, сказав: «Так, значит, посетителей было много?» – черт бы его побрал, – закрыл за собой дверь и щелкнул замком, будто на что то надеялся.

– Если тебя это так интересует, три немца и одна американская леди с блокнотом и магнитофоном. А теперь, если не возражаешь… – С этими словами Динь развернулась к столу.

Брутал подошел к ней и стал массировать девушке шею и плечи. Он знал, что ей это нравится. Много раз Финн использовал это как прелюдию к сексу. Он что, действительно думает, что она ляжет с ним, когда и получаса не прошло с того момента, как она видела, что он засовывает свой язык в рот Эллисон по самые гланды?

– Отвали, – Динь стряхнула его руки. – Оставь меня в покое, – добавила она, когда он продолжил массаж.

Брутал опустил руки. Но не ушел. Вместо этого он сказал:

– Так ты видела меня с Эллисон? Всё, от начала и до конца?

– Что значит – от начала и до конца?! Ты что, пошел еще дальше, чем облизывание ее гланд? Что это было за «все»? Засунул пальцы ей промеж ног?

Финн молчал. Динь пришлось повернуться на стуле и сесть лицом к нему. Его густые светлые волосы были взлохмачены – значит, Эллисон запускала в них свои пальчики, – а один из рукавов его футболки достаточно измят, так что Динь сразу же представила себе, как шаловливая ручонка Эллисон залезала в него, чтобы ощутить мускулы, которые она там искала. И ведь у Брутала они действительно были. Он занялся пауэрлифтингом в тот момент, когда понял, что выше пяти футов и четырех дюймов  все равно уже не вырастет.

– Ну, – сказала девушка, – я жду.

– Я думал, что мы обо всем договорились. Это ни черта не значит.

– Что именно ни черта не значит? Наши с тобой отношения? Твои отношения с Эллисон? Или твои отношения с другими бабами?

– Никто из нас не уникален, Динь, ни ты, ни я. И я был откровенен с тобой с самого начала. Я сказал тебе, как вижу все это. И из чего сделано большинство парней. Ведь все они хранят верность только потому, что если не будут этого делать, то им вообще ничего не достанется. Так что ты должна чувствовать…

– Не смей говорить мне, что я должна чувствовать!

– …благодарность за то, что знаешь, на чем мы стоим. Я всегда был с тобой честен.

– Ах вот как!.. Прости за мою неблагодарность. Наверное, я должна была бы поаплодировать твоей открытости. И поздравить тебя с тем чувством свободы, которое позволяет тебе залезать в трусы другой девицы прямо у меня на глазах, черт тебя побери совсем! – Динь ненавидела себя за то, что буквально провизжала последние слова.

– Если ты думаешь, что мы с тобой не сможем жить так, как договаривались, то тебе надо было сказать об этом сразу. Но ты не сказала. А почему? Да потому, что думала, что то, что я сказал – то, как я себя описал, – тебя не коснется.

– Но я никогда…

– Тогда чего ты психуешь? Тебе всегда это нравилось. И ты не прогоняла меня даже тогда, когда уже знала, что я с…

– Убирайся! – закричала Динь, отталкивая юношу.