— Керайс! — выдохнул мечник. — Как ты думаешь, это то самое существо, которое шло по нашему следу в лесах?

— Оно двигалось очень похоже… но слушай!

Немного дальше, за линией кустов, что-то еще с шорохом двигалось вперед, а из глубины зарослей доносилось тихое, утробное ворчание.

— Их там целая стая, — тихо произнес Элоф. — Ну что, Керморван, ты по-прежнему хочешь идти туда?

— Лед внезапно приобрел для меня определенную привлекательность, — сухо признал Керморван. — Но может быть, эти существа посланы для того, чтобы загнать нас на глетчер?

— Может быть. Но лишь доведенных до крайности, испуганных и упирающихся. Они не ожидают дерзкого, стремительного броска…

— Я бы не назвал двенадцатичасовой переход «стремительным броском», пусть даже дерзким. Но ты опять прав, кузнец. Веди нас!

Они перевалили через гребень и, стараясь производить как можно меньше шума, начали спускаться по дальнему склону.

— Это совсем нетрудно, — прошептал Элоф.

— Говорят, что путь к Реке тоже очень прост, — угрюмо отозвался Керморван. — В одну сторону.

— Слушай, побереги свое остроумие для Льда: оно там понадобится!

К его удивлению, Керморван рассмеялся и пошел дальше с посветлевшим лицом.

С большой высоты поверхность Льда казалась гладкой как стекло и ослепительно белой, но по мере того, как они спускались по крутым склонам, тело глетчера, заполнявшее долину, постепенно серело, на нем проступали пятна и отметины. Элоф мог видеть, что оно, в сущности, не было гладким и сияло чистой белизной лишь около центра. Вдоль каждого края тянулись огромные полосы, почти такие же темные, как скалы и осыпи, с которыми они сталкивались. Когда путники подошли ближе, полосы превратились в неровные гребни и хребты, бороздившие поверхность льда, словно русла застывших рек.

— Я слышал о таких вещах, — промолвил Керморван. — Они называются моренами и состоят из валунов и обломков горных пород, перемолотых Льдом на своем пути. Частично они высвобождаются, когда глетчер подтаивает в теплое время года. Без сомнения, множество гордых вершин заморожено там, и это отнюдь не облегчит наш путь!

Морены тянулись вдоль ложа долины, но были и другие, более тонкие отметины, пересекавшие поверхность льда в разных направлениях и подчеркнутые длинными, глубокими тенями.

— Они похожи на морщины, — пробормотал Элоф. — Морщины на древней коже, ссохшейся и задубевшей. И видишь — там, у изгиба долины, они углубляются и сходятся вместе, как суставы в локтевом сгибе? Право, этот глетчер похож на конечность какого-то исполинского животного!

— Боюсь, это расщелины, — пробормотал Керморван. — И они гораздо шире и глубже, чем кажется отсюда. Нам нужно по возможности держаться подальше от них!

И действительно, когда они спустились к краю глетчера, Элоф поневоле призадумался — столь трудным и опасным казался дальнейший путь. Ветер глухо завывал в ущелье. Ледяная пленка, блестящая и коварная, покрывала все нижние скалы; в каждой складке местности залегли карманы смерзшегося грязного снега. У самой кромки глетчера Элоф оступился, едва не упал и замер, весь дрожа. Затем он перевел дух и впервые шагнул на Великий Лед.

На какой-то безумный момент Элофу показалось, что он вернулся в свою кузницу и наступил на раскаленный железный сошник. Подошвы его поношенных сапог пронзило холодом, а не жаром, но ощущение было такое же: палящая боль, мгновенно охватившая ноги до середины икр. Он запрыгал на месте, потом забрался на кучу камней в поисках хотя бы кратковременного облегчения. Впечатление было таким, словно лед прикасался к его обнаженным нервам.