Роберт блестяще реализовал свой замысел; с любыми теориями и идеями представленной книги можно соглашаться или не соглашаться, но не подлежит сомнению, что читатель горячо поддержит какое-то из высказанных суждений. Ручаюсь, что вы не утратите интерес на полуслове, несмотря на невероятную сложность, а в некоторых случаях и на колоссальную глубину дискутируемых идей. Перри справляется со своей задачей ничуть не хуже господина Квадрата и делает это более широко и (кхем) глубоко.
Как серия лекций, облеченных в сюжет, эта книга провалилась в основном по тем же причинам, по каким сам Роберт провалился на выборах годом ранее: в 1939 году большинство его идей — и это нас совершенно не удивляет — значительно опередили время и, будучи радикальными, пришлись не по вкусу могущественным социальным инстанциям. И хотя в те годы опубликовать книгу не представлялось возможным, завершение работы над ней стало событием невыразимой важности в художественной литературе двадцатого века.
Ибо вот что, как я полагаю, произошло.
В один из дней первого квартала 1939 года Роберт Энсон Хайнлайн сидел, угрюмо глядя на копию рукописи, которую только что отвергли повторно, и вспоминал долгий и мучительный период ее создания — бесконечные часы он провел, склонившись над печатной машинкой, вперившись в чистый лист бумаги, пока капли кровавого пота не выступали у него на лбу. И вот в этот момент два откровения посетили его, причем именно в таком порядке.
Во-первых, он осознал, с удивлением и зародившимся в душе ощущением волшебной теплоты, что самая приятная и почти не требующая усилий часть этого опыта заключалась вовсе не в спасении мира, ради которого он все затеял, не в логических теориях, математических доказательствах или милых его сердцу заумных аргументах, но в части сюжетной, которую он задумывал лишь в качестве наживки для толпы. И, думаю, тогда же он осмыслил тот факт, что лектору приходится стоять на своей трибуне — на шатком ящике из-под мыла, кричать что есть мочи, подвергаться нападкам всяких олухов, а рассказчик историй сидит себе, скрестив ноги, в уютной тени, и слушатели сбиваются в кружок, чтобы услышать, как он шепчет, и подносят пиво, чтобы он промочил пересохшее горло. А под конец слушатели дают ему деньги, причем даже не приходится просить.
Во-вторых, он оглядел продолжительное и неплохо прорисованное воображаемое будущее, которое внедрил в произведение в качестве декорации, и обнаружил целые штабели идей на пустой сцене. Роберт осознал, что у него имеется холст настолько бескрайний, что все оставшиеся рабочие дни своей жизни можно провести, рассказывая упоительные истории, создавая из ничего друзей и героев, прыгая через галактики и внутрь сердец, — и при этом все же удастся транслировать в мир мнения, которые мир должен услышать.
В тот момент впервые в жизни он понял, что хочет быть рассказчиком. Что хочет быть писателем-фантастом. Нет, не так: он осознал, что является писателем-фантастом, и принял свой рок. В терминологии бессмертного романа Роджера Желязны «Владыка света» — он принял свой Аспект, воздел свой Атрибут и родился богом. В тот момент перестал существовать Боб Хайнлайн, потерпевший кораблекрушение моряк и безработный инженер, и появился Р. Э. Х. — Декан современной научной фантастики, Человек, продавший луну, Лазарус Лонг, который не может умереть. Каково в один миг ощутить творческий порыв такой силы? Я, пожалуй, могу себе это представить — почти, не в полной мере… в своих мечтах.
Перевоплощение свершилось, и Роберт ознакомил всех нас с этой новостью, с первой же попытки создав в апреле «Линию жизни» — один из самых незабываемых коротких фантастических рассказов (из написанных кем-либо на английском). Через два года он был почетным приглашенным писателем-профессионалом на Денвентионе, третьем мировом конвенте научной фантастики в Денвере, и каждый в банкетном зале уже знал, «кто правит бал». |