— Могу я помочь тебе, мой мальчик… — Вопрос это или утверждение, Перри не смог разобрать. — Диана поведала мне кое-что о твоем случае. Нам о многом придется поговорить.

По настоянию Дианы отложили все исторические дискуссии до окончания ужина. Затем, как только магистр Каткарт уговорил большую округлую трубку задымить, он перешел прямо к делу.

— Мне следует, как я понял, считать, что ты являешься жителем 1939 года нашей эры, хорошо сведущ в своем времени и попал сюда посредством черной магии. Да будет так. Ты изучал сегодня записи? Какие именно?

Перри перечислил.

— Сойдет. Теперь ты мог бы сделать краткую сводку того, что узнал сегодня, а я буду пояснять, прояснять и отвечать на вопросы так хорошо, как только смогу.

— Что же, — ответил Перри, — это непросто, но я попытаюсь. На момент моей аварии, в июле 1939, президент Франклин Делано Рузвельт занимал свой пост во второй раз. В работе Конгресса был объявлен перерыв после практически полного краха программы президента. В испанской войне победили фашисты. Япония воевала с Китаем и, по всей видимости, собиралась воевать еще и с Россией. Безработица и дисбаланс бюджета по-прежнему оставались двумя главными проблемами Соединенных Штатов. 1940-й был годом президентских выборов. Президенту Рузвельту пришлось баллотироваться на третий срок ввиду отсутствия достойного последователя, способного продолжить его начинания. Его выдвижение на демократическом съезде привело к поражению консервативного крыла республиканской партии. Тем временем прогрессивное движение уже разрослось до масштабов страны и ввело в игру молодого Боба Лафоллета. Республиканцы выдвинули сенатора Ванденбурга. Ванденбурга избрали, однако он набрал значительно менее половины народных голосов и не получил поддержки большинства ни одной из палат Конгресса. Его правление изначально было обречено. За четыре года администрация сделала крайне мало, если не считать нерешительной попытки сбалансировать бюджет, отменив пособия, но беспорядки и голодные походы вскоре вынудили Конгресс начать увеличивать эту статью. Весной 1944 года смерть господина Рузвельта в авиакатастрофе деморализовала остатки демократической партии, и большинство ее участников присоединилось к республиканцам или прогрессивистам. Демократы распустили свой съезд, даже не выдвинув кандидата. Прогрессивисты выдвинули Ла Гуардиа, неутомимого маленького мэра Нью-Йорка, тогда как республиканцы после множества голосований — сенатора Мэлоуна. Президент Ванденбург, как и его предшественник, президент Гувер, попал во власть обстоятельств, которые не понимал и не контролировал. Сенатор Мэлоун был политиком среднего запада, типичным демагогом моего периода, если я могу об этом судить. На записях он всегда раскрасневшийся и пронзительный, человек из народа. Мэлоун за основу своей платформы выбрал обвинение — он во всем винил Европу и радикалов. Он требовал скорейшей выплаты военных долгов, что было довольно глупо, поскольку уже шла вторая европейская война. Он призывал объявить коммунистическую партию вне закона, защитить американскую землю и вернуться к рационализму в образовании (то есть к чтению, письму, арифметике), а, кроме того, проявлял крайне агрессивный ура-патриотизм. Он проповедовал депортацию всех приезжих, ратовал за законы, запрещающие женщинам работать на мужских должностях, оберегал мораль молодых людей.