— С вашего позволения.

— С моего чего? Ах да, конечно. Прошу.

— Какая есть альтернатива лечению?

— Бойкот. Что означает — вас доставят к воротам резервации для индивидуумов, противящихся принятым нормам сосуществования, а ваш кредит будет конвертирован в любую недвижимость по вашему выбору. Или же, если предпочитаете такой вариант, вы можете эмигрировать в любую страну, которая согласится вас принять.

— Что произойдет, если я пройду через ворота резервации?

— Дальнейшее не является заботой государства.

— Как долго я должен оставаться в резервации?

Судья пожал плечами и не ответил.

— Я пройду лечение. Просто мне было любопытно узнать о вариантах.

— Очень хорошо. Из отчета я вижу, что от вас можно ожидать определенных реакций, классифицируемых как аристократические. Вы признаете мой авторитет?

— Да, ваша честь.

— Я попрошу вас дать мне обещание. Вы вольны этого не делать, если не желаете. Я хочу, чтобы вы пообещали воздерживаться от любого насилия по отношению к любому человеку, включая и вас самого, по любым причинам, пока не будете признаны излечившимся или пока не придете ко мне и не заберете обратно данное мне слово. Обещаете?

— Справедливо. Я обещаю.

— Хорошо. Я хочу выпустить вас на поруки человеку, который сам не нуждается в лечении. Кто ваш ближайший друг?

Перри пришел в замешательство.

— Боюсь, у меня нет друзей.

Пока он это произносил, Диана вышла вперед. Судья улыбнулся.

— Она ваш ближайший друг? — Оба, Диана и Перри, кивнули. — Что ж, очень хорошо, вы должны понимать, что она отвечает передо мной за то, чтобы инструкции и решения суда выполнялись. — Он повернулся к Диане. — Отвезите его в государственный коррекционный госпиталь в Тахо. Главный секретарь вас проинструктирует. Вот и все. До свидания и удачи.

В летательном аппарате Диана настроила приборы и повернулась к Перри, в глазах ее было нетерпение и беспокойство.

— Ну, дорогой, как ты себя чувствуешь?

Перри обдумал вопрос.

— Не знаю. Я готовился к неприятному исходу, но со мной обошлись очень достойно. С другой стороны, мне нужно куда-то от тебя уехать и подвергнуться лечению неопределенной продолжительности и непонятной природы. Это унизительно, и меня совсем не радует. Мне не нравится, что меня считают сумасшедшим, когда я точно знаю, что это не так.

Диана погладила его руку.

— Никто не считает тебя сумасшедшим, дорогой. Они полагают, ты страдаешь от злокачественных эмоциональных реакций, связанных с некорректным воспитанием. Теперь они попытаются переучить тебя, чтобы ты мог быть счастлив.

Он грубо вцепился в нее.

— Эти идиоты думают, что смогут отучить меня от любви к тебе, засыпав умными словами?

Прежде чем ответить, она нежно поцеловала его.

— Вовсе нет, дорогой. Ты будешь любить меня так же или даже больше, но ты будешь более счастливым, потому что твоя голова не будет забита ворохом ложных рефлексов и неверных представлений.

— Возможно, так и будет, но я этого не понимаю. Не понимаю, как можно изменить природу человека.

— Ты поймешь лучше через несколько дней. Расслабься и сейчас об этом не беспокойся. Иди ко мне, дай мне тебя обнять.