Или у которых их вообще нет, как у Серафимы Ивановны. Мне ее искренне жаль, и, в отличие от других социальных работников, я не беру с нее денег за то, чтобы протереть пыль или вымыть полы. Мне не трудно, да и площадь небольшая.

Но вот эти фолианты меня раздражают. Не могу на них спокойно смотреть. И картинки в них – дурацкие, словно рисовал малолетний ребенок. К чему она их держит? И обернуты они, между прочим, тканью! Когда протираешь такую книжку мокрой тряпкой, пыль сваливается в комья и еще больше прилипает. Брр…

– Леночка, ну подожди, – все таки отвлеклась от своего занятия старушка и опустила руки, которыми пыталась подчинить себе шар, – сама не понимаю, что с ним случилось. Всегда меня слушался…

Я понятливо кивнула.

– Конечно, Серафима Ивановна, день на день не приходится. Вы, главное, не волнуйтесь! А то опять давление поднимется и врача придется вызывать…

– Да нет, Леночка! Ты не понимаешь. Шар – это продолжение меня… Он – мой слуга, мои глаза и уши! Как они могут вдруг  перестать видеть и слышать?

И такой у нее был несчастный вид, что жалость затопила мое сердце. Мельком глянув на часы, я предложила:

– А давайте попьем чаю? У меня есть  полчаса до следующей клиентки. Она живет неподалеку, так что в магазин заскочить я успею.

Серафима Ивановна некоторое время все еще пытала шар силой своей мысли.

Но он не поддавался.

Ни в какую не хотел показывать мое будущее.

Хотя старушка и уверяла, что в прошлом она не раз подрабатывала колдуньей.

Шар молчал и отказывался идти на контакт.  Во сколько я выйду замуж – абсолютно точно не хотел показывать.

Я еще с горечью подумала, что, вероятно, никогда.

Не то, чтобы была старой девой – всего то 25, какие мои годы! – но и потенциальных мужей на примете у меня давно уже не было. Так что несбыточных иллюзий я не питала.

Встретится, полюбится – выйду замуж. Нет – заведу кота. От отсутствия отношений не умру.

Но Серафима Ивановна столько раз предлагала мне погадать. Сегодня мне почему то  неловко было отказываться.

– Шарик, миленький, ну что же ты бунтуешь? – натянуто улыбнулась колдунья и после ответного молчания все таки сдалась: – Ладно, давай отложим на следующий раз. У меня остались твои любимые конфеты!

И мы пошли пить чай.

Как всегда, старушка меня закармливала сладким и убалтывала историями из своей жизни. Сколько она выдумала и сколько из ее рассказов были правдой – я не знала, но слушала всегда с удовольствием. Иногда она показывала мне фотографии разных мест, в которых бывала.

Удивительно, как много она путешествовала! Сама родилась недалеко от Иркутска в небольшом городке – Нерюнгри, а вот на старости лет приехала и обосновалась в Москве.

– Сколько всего я умею – ты и не догадываешься, деточка, – между делом говорила она мне, и взяла меня за руку. – И школу бы мне открыть, да преподавать разные науки… Да все ноги нейдут. Я уж и отварами, и кореньями…

Сочувственно покачав головой, я все таки не могла не признать факт, что старушка преувеличивает. Бегает по квартире – быстрее меня самой, а таблеток я у нее вообще никогда не видела.

Хоть врачи и ведут над нею шефство.

– Благодарю за чай и сладости. Всё было очень вкусно, – любезно улыбаюсь я и собираю сумку. – Если вспомните, что нужно купить – звоните.

Она рассеянно кивает, и я ухожу в коридор. Проверяю, все ли сложила в сумку, не забыла ли мобильник.

Так… Ключи захватила, взяла.

Мне их  на всякий случай Серафима Ивановна  отдала. Хоть и не принято их давать социальным работникам. Но у старушки никого нет, да и я – не мошенница какая нибудь.