– Даже эти подлые испанцы не смогли бы вывести породу лучше, – ухмыльнулся Шелдон.

Мэриан почесала собаку за ухом и спросила:

– Ну как, нашел ты вальдшнепа?

– Дюжину или даже больше! – провозгласил псарь.

За спиной послышалось пыхтенье, но Мэриан не успела обернуться, как длинный язык облизал ей щеку и ухо.

– Фу! Не смей целоваться! – прикрикнула она на большого пса. Мэтт шлепнулся на землю, перекатился на спину в знак полного повиновения, глядя на Мэриан печальными глазами и виляя хвостом.

– Мэтт думает, что каждый должен получить сегодня поцелуй, – заметил Шелдон. – Он загнал марала и очень гордится.

– Марала?

– Да, а они стали совсем редки в наших лесах.

Мэриан, мгновенно смягчившись, почесала брюхо пса.

– Молодец! Хороший мальчик! Только зачем ты так пресмыкаешься?

Шелдон, решительно тряхнув головой, возразил:

– Он пресмыкается только перед вами, леди Мэриан, как каждый мужчина, встретивший даму ничуть не слабее его характером.

Мэриан, громко рассмеявшись, встала.

– Хотела бы я только, чтобы это же поняли остальные мужчины. Высокие и широкоплечие. – Она показала рукой, каким должен быть рост мужчины.

– Они просто пытаются побороть свои инстинкты, – пояснил Шелдон, отгоняя собак от хозяйки. – Если ищете отца, он там, в глубине, помогает мыть собак.

Кивнув в знак благодарности, Мэриан медленно пересекла двор, отмечая чистоту и идеальное состояние конур и кормушек. По всему видно, что Уэнтхейвен не жалел расходов на содержание псарни. Недаром он занимался разведением собак, и его спаниели, большие и малые, приобрели в этой части Англии заслуженную репутацию лучших загонщиков дичи. Именно из-за породистых псов большинство соседей еще не поссорились с Уэнтхейвеном. Он часто говорил дочери, что именно по этой причине так заботится о спаниелях. Но сейчас, при виде полуобнаженного отца, с руками по локоть в грязной воде, мывшего извивающуюся и визжащую суку, Мэриан почему-то не поверила ему.

– Ах, Уэнтхейвен, если бы враги могли тебя сейчас видеть!

Граф, хотя и не расслышал звука шагов дочери по мягкой траве из-за громкого лая, все же не казался испуганным.

– Если бы они увидели меня сейчас, немедленно захотели бы купить этого спаниеля с дурными манерами, и я позволил бы им это сделать. Проклятая тварь.

Отпустив собаку, он все же продолжал наблюдать, как она выбирается из лохани. Один из псарей немедленно подхватил спаниеля.

– Вытри ее хорошенько, – велел граф. – Не желаю снова слушать ее кашель.

– Сейчас, милорд, – поклонился псарь и окликнул: – Эй, парни! Подать милорду чистой воды для следующего пса, и поскорее!

Двое мальчишек с трудом подняли лохань и отошли, чтобы опорожнить ее и промыть, а двое других побежали с ведрами к колодцу. Все происходило быстро и без заминки, и вскоре лохань уже стояла на высоких скамьях.

Уэнтхейвен поднес к глазам мокрые сморщенные пальцы и проворчал:

– Приходится постоянно самому за всем следить, иначе они не смотрят за собаками как надо.

– Но Шелдон – хороший псарь, не так ли? – удивилась Мэриан.

– Лучший в Англии. Другого я не потерпел бы.

– Тогда можешь довериться ему.

– Я и доверяюсь.

Уэнтхейвен отступил к только что наполненной водой лохани и свистнул. Его любимая сука немедленно рванулась навстречу и прыгнула в воду, подняв тучу брызг. Фартук, которым был повязан граф, мгновенно промок, но Уэнтхейвен, не обращая ни на что внимания, проворковал:

– Ах ты, милая, хорошая собачка! Умница!

Маленький светлый спаниель резвился в воде, пытаясь лизнуть хозяина, и тот, наклонившись, подставил щеку.