— Пока не вернулся Перрон, я вам о нем расскажу. Эти блюда не являются какой-нибудь антикварной ценностью. Они, наверно, не очень дорогие, но они мне весьма дороги, как память.

Эти блюда принадлежали моей матушке. Возможно, их привезли на Корсику, когда ее семейство переселилось туда из Италии. Хотя я думаю, что они были изготовлены на Корсике. Когда матушка вышла замуж за моего отца, она принесла блюда в семью в виде приданого. Они всегда стояли у нас на столе, когда мы жили в маленьком домике возле собора. Они ассоциируются у меня с разными вкусными вещами.

Когда матушка устроилась в Риме, она взяла их с собой. В доме всегда было много детей, и они исправно били посуду, и лишь эти блюда уцелели. Можете себе представить, как она их любила. Но когда матушке стало известно, что я отправляюсь во вторую ссылку, она сразу прислала мне их, думая, что они мне станут напоминать о лучших днях.

Наполеон опять нахмурился.

— А теперь одно блюдо разбили. Какой-то неуклюжий слуга или криворукий поваренок в кухне сделал это! И мне… мне об этом даже не сообщили! Бетси-и, вам ясно, как мне неприятно видеть одно оставшееся целым блюдо?

Перрон возвратился с тростью, осторожно и с некоторым страхом отдал ее хозяину.

— Я вас не виню в том, что блюдо разбилось, но меня возмущает, что вы мне об этом не сообщили. Вы считаете, что я слишком болен и меня вообще ничего не волнует? Я давно замечал, что тут происходит.

Он протянул трость вперед и зацепил изогнутым концом за основание подставки. Быстрым движением кисти он сбросил блюдо со стола. Оно пролетело между семейством Монтолонов и разбилось на полу на мелкие кусочки. Пирожные пралине разлетелись по ковру.

Наполеон отдал слуге трость и поднялся из-за стола.

— Все! Я опять испытываю страшную боль. Такой сильной боли у меня еще не было. Я больше не смогу ни с кем общаться. Бетси-и, прошу вас вернуться вместе с маршалом, он поможет вам вернуться домой.

Глава четырнадцатая

1

Бетси видела, как Маршан выносил весы из ванной комнаты, и она спросила.

— Куда вы их несете?

— На чердак, — ответил слуга. — Понимаете, мадемуазель, они больше не нужны. Император не толстеет, а наоборот, худеет. Поэтому лучше убрать весы подальше.

У девушки появилась одна мысль, и она продолжала ее обдумывать, когда появился император. Он был хорошо выбрит, и на нем были панталоны с белыми шелковыми чулками. Несмотря на бледность, он выглядел вполне прилично. Император вновь обладал достоинством, чего нельзя было про него сказать, когда он облачался в хлопковые штаны.

— Сир, я тут кое о чем подумала… Мне теперь понятно, как вы собирались удрать с острова.

— Н-ну, вы попытались сложить два и два… — улыбнулся император. — Каково ваше заключение? Шесть, восемь, десять…?

— Нет, сир, всего лишь — четыре. Именно к такому ответу я пришла.

— И что же это был за план?

Бетси тоже начала улыбаться.

— Это был прекрасный план, если даже случилось нечто, что помешало вам его выполнить. Я кое-что поняла, когда слуга убирал из дома весы. Я помню, что они вам срочно потребовались, чтобы за короткий срок потерять излишек веса. Это и стало подсказкой. Значит, вас должны были на кого-то поменять, и для этого вы должны были иметь тот же вес, что и человек, который был должен вас заменить.

Наполеон перестал улыбаться и внимательно взглянул на девушку.

— Господи, Бетси-и, я не стану вам говорить о том, правы вы или нет, но у вас живой и острый ум! Скажите мне, умница, как я смог бы выбраться с острова после замены?

Теперь была очередь улыбаться Бетси.