— И ты затащил меня в такую даль, чтобы сказать мне это? — улыбнулся Чезаре. Ничто не способно было сегодня испортить ему настроение.

— Но эта работа особая, — многозначительно уточнил Риччо, выуживая из пачки дешевую сигарету и не очень умело раскуривая ее. С сигаретой во рту он, видимо, чувствовал себя более взрослым.

То, что приятель пытался вывести его из того блаженного состояния, в котором он находился, немного раздражало Чезаре. Но все же ему не хотелось сейчас ссориться с Риччо.

— Не бывает особых работ, — возразил он. — Бывает работа чистая и работа грязная.

Чезаре начинал понимать, в чем тут дело. Он сел на край канавы, по дну которой струился ручеек и, поглаживая рукой траву, приготовился к разговору. Солнце клонилось к закату, и в тишине окрестных полей отчетливо раздавались их голоса. Время от времени мимо них проходили люди, в основном мужчины, руки в карманах и в шляпах набекрень, с видом фланеров, которые по воскресеньям ходят в остерию. В ветвях тутовых деревьев шумели воробьи.

— Это хорошая работа, уж ты мне поверь, — настаивал Риччо. Он с отвращением затягивался горькой сигаретой, но не бросал ее — она придавала ему храбрости.

— О какой такой работе идет речь? — спросил Чезаре, понимая, что дело тут нечисто.

Риччо закашлялся, прочистил себе горло и, сплюнув, сделал еще одну затяжку.

— Речь идет о том, чтобы взять одну вещь, не очень громоздкую, но ценную.

— Взять? — осведомился Чезаре без возмущения.

— Взять и передать по назначению. Плата наличными. По пятьсот лир на брата, — наконец-то объяснил он.

— Пятьсот лир — это куча денег, — заметил Чезаре, не вдаваясь в детали. Он быстро подсчитал: пятьсот лир — это шесть месяцев работы, а то и целый год. Он мог бы дать отдохнуть матери и вызволить из фабричного подвала сестру. Мог бы купить себе костюм и пару новых башмаков, а то и подержанный велосипед, на котором поехать в Монцу, где, говорят, даже королева раскатывала на велосипеде в парке, что вокруг королевской виллы. Мог бы позволить себе миг передышки, вздохнуть, оглядеться кругом. — Но ведь никто, — заметил он между тем, — не платит пятьсот лир за обычную работу.

— Но это не обычная работа, — возразил Риччо.

— Короче, — резко оборвал его Чезаре. — Что-то нужно украсть?

— Угадал. У графов Спада в следующую субботу устраивают праздник. Обед и бал. Все это на первом этаже. Следишь за моей мыслью?

— Еще бы! — Он и вправду был очень внимателен.

— Нужно перелезть через калитку. Это пустяк. Потом пересечь сад, забраться на второй этаж, перелезть через подоконник — и мы в кабинете графа. Там нужно взять маленькую картину.

— То есть украсть, ты хочешь сказать. — Чезаре привык называть вещи своими именами. Среди его ближайших планов кража не предусматривалась, но и не исключалась тоже. Его моральный кодекс был ясен и прост, и не было риска, который бы его пугал. Еще недавно он подвергал себя гораздо большей опасности. Дело было в другом: стоила ли игра свеч? Возможно, пятьсот лир и не изменили бы коренным образом его жизни — тогда, конечно, не стоило.

— Да, украсть, — признался Риччо, выдерживая его взгляд. — Тебя это пугает?

— Меня ничто не пугает, — ответил тот коротко.

— Так что же? — наверное, этот парень всегда будет для него загадкой.

— Я должен подумать. И скоро дам тебе ответ.

Проговорив это, Чезаре встал и направился к дому.