И дверь вновь закрылась.

Охранники разговаривают между собой. За дверью слышен их сдержанный говор. Вопросов у них, конечно, много. Самый главный вопрос, волнующий до глубины души, — не убьют ли их в самый последний момент? Пока что их вроде не тронули. Кто вообще эти люди? Сбежать бы, никаких долларов не надо. Устроили им помывку в будний день.

Иванов за дверью громко кашляет. Пленники не должны расслабляться и мечтать на вольные темы.

— Начальник, тут водка. Можно мы по сто граммов пропустим?

— Я за нее не отвечаю…

Развязались, наверно, паразиты. Зря того, с гайморитом, пожалели. Зубами развязал остальных. Только бы полковник нашел здесь то, что ищет. И чтобы весь этот концерт не обернулся всего лишь прелюдией к другому концерту. Несдобровать Иванову, если выяснится, что напрасными оказались труды, что он тоже участвовал в операции. Погоны точно полетят с плеч. Но он не мог отказать Кожемякину. Иванов понимает, во что влез. Он готов нести ответственность. Но перед этим он готов также вступить в бой. Он тоже не лыком шит.

Леонидов с Кожемякиным приблизились к тупику. Кожемякин нажал на кнопку вызова рации.

— Леша, руби свет в тоннеле…

— Понял…

Через минуту свет погас. Леонидов и Кожемякин включили приборы ночного видения. Перед ними высилась кирпичная стена. Именно за ней пропали тогда работники. Они словно в воздухе рассосались.

Михалыч вынул дешифратор сигнала — он же пульт дистанционного управления — и подал сигнал, направив окно излучателя в сторону стены. Кирпичная кладка вздрогнула и покатилась вбок, исчезая за бетонной стеной. За ней действительно оказалось помещение.

— Стой, кто идет?! — раздался из помещения испуганный голос. И вновь: — Стой, стрелять буду!

Помещение не имело окон. Оно находилось в толще земли. Оказавшись в абсолютной темноте, охранник крутил головой из стороны в сторону и ничего не видел. На поясе у него висела кобура с пистолетом. Он мог достать его и приготовиться к стрельбе. Вместо этого он рылся в столе в поисках электрического фонаря.

Михалыч быстро приблизился к нему и прижал глушитель к голове:

— Сидеть и не шевелиться.

Леонидов вынул у него из кобуры пистолет и быстро обыскал. Кроме складного ножа, в карманах у него ничего не оказалось.

Охранник не сопротивлялся. Он лежал грудью на столе. И невидимые пальцы стягивали запястья рук. Раз не пришибли сразу, значит, нужен пока живой.

— Будешь хорошо себя вести, останешься жив, — проговорил невидимый человек.

— Мужики, я не виноват! — кричал в испуге охранник. — Я все расскажу! Что вас интересует?!

Его голос метался по подземелью.

— Для начала замолчи. Теперь встань и разведи ноги.

Оказывается, его поставили лицом к стенке: лоб почувствовал холодный бетон.

— Мужики, вы чо надумали? Почему вы молчите?

Он хотел, чтобы его спрашивали, а он при этом с удовольствием отвечал бы. Он много знает, но его не спрашивают. Он торопил события, потому что хотел жить. Темнота облепила со всех сторон и готова была его раздавить.

— Ты можешь успокоиться? Тогда отвечай: чем ты здесь занимаешься?

— Я охранник. Меня закрывают, чтобы отвечать за сохранность имущества. Здесь собственность ЗАО «Овощплодторг». Две линии… Розлива и фасовки… товара…

— Какого товара?

— Женьшеневый напиток. На спирту… Сорок пять градусов. Для аптек поставляют. И порошок какой-то…

— Стиральный, что ли?

Охранник задумался: те, кто вошел, возможно, не в курсах.