Интересно, он почувствовал то же самое? — подумала она. Дженна поспешила сесть за стол. Она изо всех сил пыталась не выдать своего волнения.

— Я люблю блинчики, — сообщила Карли. — Ты правда умеешь их готовить?

— Не сомневайся.

Им пришлось поверить в это. Обе с интересом наблюдали, как он ловко управляется с готовкой, обжаривая каждый блинчик и складывая их горкой на тарелке.

— Ты не в первый раз печешь блинчики! — заключила Дженна, улыбнувшись.

— Для вас впервые! — отозвался он. — Молока здесь достаточно, так что это единственное блюдо, которое можно без труда приготовить. Если не лениться, конечно. Ну, вот и все. Там на полке стоит джем из терна, открой, — попросил Райли.

Дженна посмотрела на сестренку, которая уже вовсю уплетала дымящиеся блинчики. Она с умилением наблюдала, как Райли хихикал вместе с Карли, совсем как мальчишка. Они спорили, сколько джема поместится на одном блинчике. И оба казались такими счастливыми.

Перестань, Дженна, ты почти не знаешь этого мужчину, говорила себе девушка. Но не могла ничего с собой поделать. Он пробудил в ней какое-то новое, неизвестное ей чувство.

— Кто научил тебя готовить? — спросила она, надеясь хотя бы так отвлечься от собственных мыслей.

Райли смотрел на нее и улыбался. От его взгляда мурашки снова побежали по ее спине.

— Расскажи. Это твоя мама?

— Если бы… — вздохнул он.

— Звучит так, будто твое детство было не намного лучше моего.

— Что ты имеешь в виду?

Дженна засомневалась, но, в конце концов, подумала, что ей нечего терять. Через несколько дней Райли и не вспомнит о ней.

— Ты все прекрасно понял. Знаешь, я ведь работаю в больнице. Мне пришлось повидать немало людей. И я научилась определять, кто из них живет счастливо, а кто нет. Я так завидовала детям, которых родители по-настоящему любили, что это переросло во что-то вроде привычки. Я могу только определить, было ли у человека счастливое детство… Могу поклясться, что твои родители тоже не особенно заботились о тебе.

— Это не твое дело.

Дженна вздрогнула от резкого звука его голоса.

— Просто… ты так много о нас знаешь, а я о тебе почти ничего.

— Может быть, меня это вполне устраивает.

Но Дженна не привыкла сдаваться. Она хотела получше узнать этого мужчину. Даже самые неразговорчивые пациенты, как правило, доверяли ей свои секреты. Внутренний голос всегда подсказывал ей, как лучше себя вести, чтобы вызвать человека на откровенный разговор. Дженна чувствовала, что у Райли были какие-то трудности в детстве.

— Может быть, мое сердце разбито… — он даже не улыбнулся. Дженна почувствовала себя неловко. О чем это он?

— Ты, наверное, шутишь!.. Разбитое сердце? Есть дела поважнее, чем страдать о потерянной любви.

— Рад слышать. Но я не хочу больше говорить об этом, если ты не возражаешь.

— Думаешь, я слишком дотошна?

— Как и Мэгги.

— Я ее не знаю, но она мне уже нравится. Но, кажется, ты не собираешься рассказывать мне о ней.

— В этом нет необходимости. Почему женщины так чертовски любопытны?

— Меня учили в школе, что жизнью мужчины нужно интересоваться, — смущенно призналась она. — Но раз уж ты хочешь держать дистанцию, я не буду настаивать. Но и от меня тогда не жди больше откровенности.

— Вот и договорились.

Он сказал это непринужденным тоном, но лицо его выражало неподдельную серьезность.