|
Он доносился со всех сторон — спереди, сзади, с боков и даже, казалось, сверху. Вначале Войче подумалось, что это у него звенит в ушах, но вскоре он окончательно убедился — уши в полном порядке, и он слышит именно то, что есть — мягкие, словно обволакивающие голоса, которые доносились отовсюду и звали, звали, звали… Куда? От такого вопроса кожа сразу же пошла мурашками. Войча дернулся и резко оглянулся, словно пытаясь увидеть тех, кто шептал ему непонятные слова, но никого не заметил. Кроме, конечно, Ужика, который преспокойно шлепал босыми ногами по тропе. Войча хотел было окликнуть недотепу, но постыдился. А ежели ему и в самом деле чудится?
Но шепот не стихал. Более того, он становился все отчетливее, и Войча уже мог расслышать мягкие женские голоса. Вскоре из общего хора стали доноситься отдельные слова — понятные и ясные: — Войча! Войча! Иди! Иди к нам! Войчемир рывком сунул руку за пазуху, где на крепкой бечевке висел его давний оберег — громовой камень, найденный у Ольмень-озера, и крепко сжал его в кулаке. На миг полегчало, голоса отступили, слившись в далекий невнятный хор, но затем все вернулось, и вот в ушах вновь зазвучало: — Войча! Войча! Иди к нам. Войчемир затравленно оглянулся, вновь никого не заметил — кроме все того же беззаботного Ужика — и понял, что дело плохо. Тем более и Басаврюк стал вести себя странно. Он уже давно шел подозрительно смирно, а теперь начал дрожать — мелко, как-то обреченно, словно почуял волчью стаю. — Иди! Иди к нам! — не смолкали голоса, и Бойче стало чудиться, что из всех он узнает один — тот, что уже слышал когда-то, но никак не может вспомнить, когда и где. От этого голоса ему становилось не по себе, но одновременно Войча чувствовал, как по телу разливается странная истома. Его ждали… Его хотели — как не хотели еще никого в мире. — Войча! Свет мой! Мой сокол! Иди! Иди ко мне… — Ужик! — заорал Войча дурным голосом, чувствуя, что еще немного — и он бросится прямо в лесную чащобу. — Ужик! Урс, Косматый тебя побери!! — Ау? — послышался сзади ленивый скучающий голос недотепы. — Я тебе дам «ау!» — выдохнул Войчемир. — Ты — Ужка — Войче показалось, что он сходит с ума. — Разве ты не слышишь? Зовут! — Меня? — Ужик даже остановился, прислушиваясь. — Нет, вроде… — Да не тебя! Меня! На лице Ужика выразилось нечто, напоминающее удивление. — Да кому здесь звать-то? На такой вопрос ответить было нелегко, и Войча умолк. И сразу же нахлынули голоса — еше громче, сильнее. И среди них тот, памятный. Он звучал совсем рядом, почти у самого уха: — Иди ко мне! Иди ко мне, мой желанный… — Урс! — завопил Войча, чувствуя, что быть беде. — Ты же чаклун! Помоги! Пропаду! — Ты?! — Ужик вновь остановился и внезапно хмыкнул: — А! Понял! Зеленый шум! — Чего? — от неожиданности Войча выронил повод, и Басаврюк испуганно дернулся в сторону. — Зеленый шум! Голоса повсюду, женщины зовут… — Да! Да! Ужик рассмеялся — чуть ли не впервые за все время их путешествия. — Это ты, друг Войча, в лесу мало жил. Когда долго в лесу ходишь, то начинает всякое мерещиться… — Да не мерещится мне! — обреченно вздохнул Войчемир. — Слышу… Зовет… — Значит так… — Ужик на миг задумался. — Зажми нос двумя пальцами и постарайся продуть уши… — Как?! — Продуть. |
