…Ночью Войча почувствовал, как кто-то легко дотронулся до его плеча.

— Дяденька…

— А? — Войчемир дернулся, привстал — и тут же его щеки коснулась маленькая теплая ладонь.

— Дяденька! Страшно мне! Можно я рядом с вами посплю…

Войча огляделся, но в темной избушке ничего разглядеть было нельзя. Где-то неподалеку тихо дышал во сне Ужик, Ула — Страшилка — не дожидаясь согласия, быстро пристроилась рядом.

— Дяденька! — шопот стал громче. — Вы… Вы такой сильный… Вы такой…

Войча начал понимать, что Страшилке совсем не страшно. Худое тело девчушки прижалось к нему, и он ощутил под рукой крепкие, уже совсем не детские груди.

— Так… — Войча нашарил в темноте сначала голову, затем ухо, кажется, левое. Послышался испуганный писк.

— Дяденька! Ай! Не надо!

— Ежели страшно, то иди к дяде Урсу. Вот он точно ничего не боится!

— Но почему? — в голосе звенела обида,

— Потому…

Войча повернулся на бок и постарался храпеть погромче. Ему было жаль бедную Страшилку, но не объяснять же девчонке, что на такую не покусится даже пьяный кмет при грабеже взятого города. Если хотя бы она не пришепетывала!

…Утром они вышли в путь, уже втроем, а около полудня лес расступился, глазам открылась маленькая речушка, а за нею — приземистые черные домишки мертвой деревни.

Сновид Полтора Уха, старший кмет, первым заметил то, что открылось за поворотом — широкий плес, несколько больших лодей, вытащенных на невысокий песчаный берег, и огромный цветной шатер на холме.

— Они! Кей Улад, они пришли! — Сновид, не удержавшись, сорвал с головы шлем и махнул им в воздухе. Солнечный луч отразился на полированной стальной поверхности, и словно в ответ дружно закричали на лодьях — и кметы, и добровольцы-улебы:

— Слава! Слава! Кей Улад! Кей Улад! Их услышали. На берег, к черным лодьям со снятыми мачтами, высыпала толпа людей — кто в сверкающих стальных доспехах, кто в белых рубахах.

— Слава! Кей Сварг! Кей Сварг! — донеслось до стремнины, по которой плыли лодки.

Улад стоял у мачты и старался сохранять на лице серьезное и даже суровое выражение, хотя его так и тянуло широко, по-мальчишески улыбнуться. Нельзя — ведь он, Улад сын Мезанмира, не просто восемнадцатилетний парень, впервые возглавивший войско. Он — Кей и потомок Кесв, наследников славы самого Кея Кавада. Его предки были избраны богами, чтобы править этой землей — Великой Орией, что протянулась от моря Скандского до моря Змеиного, от Харпийских гор до могучей реки Итль. И ничего, что с непривычки, давит плохо подогнанный румский панцырь, а меч, настоящий франкский меч, слишком уж оттягивает пояс. Это мелочи, о которых настоящий воин не должен и думать. Главное — это его первая настоящая война, первое боевое задание. Это задание он, Кей Улад, выполнил точно и в срок, приведя свое войско к этому низкому песчаному берегу, к этому шатру, над которым развевается Стяг Кесв. Улад уже видел его — громадное красное полотнище с изображением распластавшей крылья могучей птицы — Кеева Орла, когда-то носившего Кея Кавада по небесным дорогам между Небом Синим и Небом Золотым.

— Успели! Хвала Соколу и Дию! — Сновид, старший кмет, которому собственно и довелось снаряжать войско и следить за порядком в походе, все еще не мог успокоиться:

— Успели! Не перехватили, хвала богам! Улад не ответил на радостную усмешку своего помощника и чуть брезгливо дернул плечом — жест, позаимствованный у отца.