На следующий день утром, когда солнце поднялось из-за скалистых гор и обогрело пустыню, над редкими цветами зажужжали дикие пчелы и мимо нас прошуршали крыльями дальние путешественницы-стрекозы, я поспешил проведать компанию песчаных бегунков. «Вот уж там, — думалось, — сейчас кипит неугомонная деятельность». Но, к удивлению, входы в муравейнички были пусты. Лишь несколько светлых головок с черными точечками глаз выглядывали из темноты подземелья, да высунувшиеся наружу шустрые усики размахивали во все стороны.

Не было видно ни строителей, ни разведчиков, ни охотников. Странное поведение бегунков меня озадачило. Что бы оно могло означать?

Я уселся на походный стул и стал приводить в порядок записи, поглядывая на холмики муравейничков.

Прошло около часа. Солнце еще больше разогрело песчаные холмики. По ним, сигнализируя пестрыми хвостиками, стали носиться забавные песчаные ящерицы-круглоголовки. Быстро, будто торопясь, прополз обычно медлительный и степенный песчаный удавчик. Большая муха с громким звоном стала крутиться возле куста саксаула. Бегунки, такие почитатели жары, не показывались наружу.

Вдруг по склону дальнего бархана помчалось что-то серое и кругленькое, похожее на зверюшку. Я не сразу узнал, что это сухой кустик перекати-поля. Мимо меня быстро проскакали, будто живые, несколько пушистых шариков жузгуна. Шевельнулись ветви песчаной акации, засвистел ветер в безлистных ветвях саксаула, вершина Поющей горы закурилась желтыми космами несущегося песка, всюду песок стронулся с места и побежал струйками.

Началась песчаная буря. За несколько минут исчезли крошечные холмики муравейников песчаного бегунка и ничего от них не осталось.

Так вот почему неугомонные бегунки сегодня не вышли на охоту! Они заранее узнали о приближении бури. Их, крошек, могло легко разметать ветром в разные стороны.

Но как они могли предугадать изменение погоды и наступление бури? Какие органы чувств с такой точностью подсказали им, что надо сидеть дома и никуда не отлучаться?

Когда-нибудь ученые дознаются про этот таинственный живой приборчик, спрятанный в крошечном тельце бегунка, и смогут построить подобный аппарат для своих целей.

Еще о муравьях.

…В лесу у тихой проточки, рядом со старым лавролистным тополем я увидел норку, диаметром почти в два сантиметра. На ее стенках у выхода сидели муравьи — черные лазиусы. Они поводили во все стороны усиками, ударяли брюшками о землю, постукивали друг друга головами. Что-то происходило у лазиусов, раз они подавали какие-то сигналы, о чем-то разговаривали. Какое-то событие встревожило скрытый под землей муравейник. Надо разведать, узнать, в чем дело.

Вот в глубине входа мелькнула большая черная голова, сверкнули прозрачные крылья. Все стало понятным: муравьи сегодня намерены распроститься со своими воспитанниками — крылатыми самками и самцами. Действительно, событие важное. Оно происходит у лазиусов один раз в год — обычно в конце лета, обязательно в ясный погожий день.

Крылатым муравьям предстоял брачный полет, и масса врагов и неожиданностей подстерегала их в пути. Поэтому и вход в муравейник был нарочно расширен: дверь, через которую провожают крылатых братьев и сестер, должна быть, широко раскрыта хотя бы ради того, чтобы обладатели нежных прозрачных крыльев не помяли их.

Видимо, разлет вот-вот должен был начаться, хотя наружу не выбрался ни один крылатый муравей, да и охранники, стерегущие дверь, находились как бы в раздумье: выпускать воспитанников на свободу или нет?

Я взглянул на небо — небольшие облака поплыли над головой.

Долго еще сидели муравьи наверху, размахивая усиками, ударяли брюшками о землю, постукивали друг друга головами, будто советуясь, а в глубине темной норы все сверкали прозрачные крылья…

Несколько неугомонных муравьев продолжали расширять вход, отламывая челюстями кусочки земли и относя их в сторону.