— Могу себе представить, — бросила Сьюзен, дернув плечом.

— Вы ничему не научите вашего племянника, только читая ему книжки. Вот вы, Сьюзен, вы сами… Прочли за свою жизнь, наверное, сотни книг, но так ничему и не научились.

— Не вам судить об этом!

— Ну почему же не мне. Вы читаете пошлые викторианские романы про любовь, но так ничего о любви и не узнали.

— Кто дал вам право на подобную фамильярность! Вы ничего не знаете о моей жизни!

— Немного знаю. Мне рассказали о ней ваши губы. Уже трижды.

— Замолчите! Вы переходите всякие границы!

— Снова этот ваш высокопарный тон. Сьюзен, я вовсе не хочу оскорбить вас, но то, что у вас мало опыта в общении с мужчинами, просто бросается в глаза. Простите меня, но вы так ведете себя, что ни один мужчина в здравом уме не захочет связываться с вами. Пытаться с вами сблизиться — это все равно что пытаться сблизиться с дикобразом. С какого боку не подойди — всюду иглы.

— Ничего подобного! — воскликнула уязвленная Сьюзен, хотя в глубине души понимала, что он прав.

— Да? Тогда докажите мне обратное.

Сьюзен пристально посмотрела Филипу в глаза. Как же ей хотелось сейчас действительно доказать ему, что он ошибается — подойти к нему, обвить руками его шею и прильнуть к его губам долгим неистовым поцелуем, таким, чтобы он потом на коленях молил о продолжении.

— Ого! — воскликнул Филип, внимательно следивший за выражением лица Сьюзен. — Кажется, вы, мисс Уэллс, решили поиграть с огнем. Одумайтесь, вспомните, что говорила вам ваша мама. Вспомните, что говорит школьная учительница внутри вас: нельзя играть с огнем — рано или поздно обожжешься.

Самое страшное было то, что Филип был прав. У Сьюзен был слишком маленький опыт в этих делах, чтобы запросто подойти к малознакомому в общем-то мужчине и поцеловать его.

— Думаю, нам следует продолжить наш путь, иначе мы доедем до Хэвена только к ночи, — сказала она, отводя глаза.

— Хорошо, — согласился Филип. — Вам нужно время, чтобы наточить свои иглы.

Как легко этому человеку удается вывести меня из себя! — подумала Сьюзен.

— Когда мы доедем до гостиницы, я с огромным удовольствием захлопну дверь прямо перед вашим носом! — огрызнулась она.

— Счастлив, что смог привести вас в состояние такого возбуждения. — Филип отвесил галантный поклон. — Когда вы сердитесь, Сьюзен, вы больше похожи на живого человека.

Сьюзен села в машину и раздраженно хлопнула дверцей.

Филип бросил быстрый взгляд на Сьюзен, которая сидела, выпрямив спину, словно указку проглотила. Более того, она отодвинулась, насколько позволяло тесное пространство салона, от Филипа, чтобы даже невзначай не коснуться его. В руках Сьюзен все еще держала злополучную детскую книжку и тщательно исследовала нанесенный ей зубами и слюной Сократа урон.

Не без досады Филип подумал о том, что совершил большую ошибку. Он слишком спешил изменить Сьюзен Уэллс и — увы! — достиг обратного результата. Чересчур резкий старт.

Был момент, когда он было решил, что Сьюзен уже готова к переменам. Однако, как оказалось, это далеко не так. Сьюзен вовсе не была готова. Филип улыбнулся своим мыслям: Сьюзен была просто в ярости. И вовсе не из-за аварии, в которую, по ее словам, чуть не попала, а из-за того, что ему все же удалось на мгновение убедить ее в необходимости расслабиться и вдохнуть жизнь полной грудью. При этом Сьюзен злилась не столько на него, сколько на саму себя. На минуту она позволила себе поверить в то, что нужно жить в полную силу, получать от жизни удовольствие.