Когда я зашла в дом, на меня практически налетел Тео — с Хейли, которая быстрым шагом следовала за ним.

— Индия!

— Тео, — настороженно произнесла я, гадая, из-за чего в его глазах стоит такая тревога.

— Час назад мы с твоей мамой вернулись домой и обнаружили, что ты не поехала на вечеринку. Роза сказала нам, что дала тебе ключи от машины Элоизы, чтобы ты могла поесть.

— Ну да. — Я пожала плечами, чтобы они не подумали, будто для меня это трагедия. — Я нашла закусочную в Уолтэме. Поела там и почитала книжку.

Оба они выглядели сверх всякой меры расстроенными и виноватыми.

— Мы думали, что Элоиза пригласила тебя на вечеринку к Брайс. Если бы мы знали, что она этого не сделала, то обязательно взяли бы тебя на ужин с собой.

От унижения меня бросило в жар. Я сжала челюсти.

— Все нормально, окей? Я сказала Элоизе, что не хочу ехать на вечеринку. — Не спрашивайте, почему я прикрыла ее. Я сама не знала ответа.

— Дорогая, это не нормально. — Хейли была прямо-таки на грани слез. — Я хочу, чтобы мы были семьей, чтобы ты не чувствовала себя одиноко.

— Хейли, это был всего один ужин. Не стоит так убиваться.

В ответ на мой сарказм она сузила глаза, и ее слезы исчезли.

— Я лишь пытаюсь извиниться.

— Извинения приняты. Можно мне теперь подняться к себе?

Хейли раздосадовано взглянула на Тео, ожидая, что он ответит. Он не выглядел особенно радостным, однако кивнул, и я поторопилась обойти их и подняться наверх.

Я вздохнула, думая, что тень принадлежит Хейли, и посмотрела вверх.

И напряглась.

Рядом стояла Элоиза, которая рассматривала меня с миллионом вопросов в глазах. Добившись моего внимания, она сразу села на соседний шезлонг.

На сей раз тяжелый, почти пораженческий вздох издала она, а не я.

— Ты сказала папе, что не захотела идти на вечеринку, хотя могла заложить меня.

Это был в общем-то не вопрос, и потому отвечать я не стала.

Вид у нее был настороженным.

— Почему?

Я пожала плечами.

Между нами на несколько секунд — которые ощущались скорей как минуты — установилось молчание.

— Не я разнесла те слухи по школе, — внезапно сказала она.

Меня удивило то, что Элоиза почувствовала необходимость заявить о своей невиновности, но я осталась настороже и задумалась, к чему она клонит.

— Я знаю.

Она приподняла одну идеальную бровь.

— Правда?

— Гейб сказал мне, что это он пустил слух о реабилитации. А за чушь о булимии, насколько я слышала, ответственна Брайс.

Элоиза, кивнув, прикусила губу.

— Слух о булимии отчасти моя вина. Я рассказала ей о том, как ты вела себя из-за остатков. Но булимию она выдумала сама.

— Не сомневаюсь, так все и было, — пробормотала я.

Элоиза какое-то время рассматривала свой персиковый педикюр.

— Я не хотела вести себя с тобой как стерва. — Она осторожно подняла взгляд. — Просто… просто мне кажется, что у нас мало общего.

Как бы мне ни хотелось стать частью местной «элиты», я не могла отрицать, что Элоиза права.

— Полагаю, что так.

Она кивнула. Похоже, она почувствовала облегчение от того, что я согласилась с ней.

— Папа очень сердит на меня. А такое бывает нечасто. Он попросил меня присмотреть за тобой в школе и узнал, что я этого не сделала.

— Я не нуждаюсь в твоем присмотре.

— Да, но обедать одной, наверное, не очень приятно.

Я не ответила, потому что это было и впрямь неприятно.

— Я люблю своего отца, — отрывисто сказала она.