На преподавателя истории — был там один нудный тип, который вел уроки, читая подросткам учебник вслух, — написала петицию, под которой подписался почти весь класс и передала ее директору, а заодно и в РОНО. Наша Нэлла раздражала администрацию школы. Была неугодна учителям. Неугодна директору. Она прогуливала уроки. И не делала домашних заданий. Я пыталась помогать, пыталась контролировать и заставлять — все оказывалось бессмысленно. В тот период, в свои 13–14 лет, Нэлла считала учебу в школе пустой тратой драгоценного времени.

Тогда еще мне не приходило в голову, что проблемы с учебой — это прямое следствие проблем отношений в семье, причем влияет главным образом то, что происходило во время младенчества.

Невозможно заставить ребенка учиться. Можно только постараться найти причину его непослушания и неуспешности в школе. Корни проблемы нередко лежат в раннем детстве — в психологических травмах, в качестве привязанности. В любом случае, улучшение отношений с ребенком помогает постепенно решать проблему.

Помню момент, когда мои нервы окончательно сдали. Я смертельно устала от школьных проблем и стояла перед классным руководителем, с которыми у нас сложились хорошие отношения, обливаясь слезами бессилия. За этим событием наблюдал весь Нэллин класс. А потом меня вызвали к директору.

— Тридцать лет работаю в школе, — отчитывала она меня: злые глаза, менторский тон, прическа-ведро, — а таких ужасных детей еще не видела!

— К ней нужен особый подход, — робко блеяла я, — она хорошая девочка. Но, понимаете, подростковый возраст…

— Нет! — отрезала директор. — Не понимаю! Все дети носят форму. Все дети учатся. И уж точно никто не пытается курить! Ваша одна такая!

— Я вас умоляю, — не сдержалась я, — полкласса пробовали в тот же день, а вы нашли одну козу отпущения.

— Забирайте свои документы! — побагровела она.

Я приехала домой и снова заплакала. Педагог по образованию, бывший преподаватель вуза, кандидат филологических наук — я ничего не могла поделать с собственной дочерью. Какой позор!

«Нужно верить в ребенка, нужно верить в ребенка», — повторяла я про себя, когда Нэллы не было рядом. «Опять ты идешь на улицу, а уроки не сделаны?» — бросала я ей с укором, умирая от страха перед ее будущим.

Страх отравлял мне жизнь. Страх заставлял сходить с ума и лишал возможности держать себя в руках.

Через знакомых я стала искать хорошего подросткового психолога, мы вместе к нему поехали — Денис, Нэлла и я. После нескольких встреч и разговоров о правилах в семье, о четких договоренностях психолог сказал, что если никакие средства в отношениях с подростком уже не работают, остается только одно — его выход в самостоятельную жизнь. Передача полной ответственности за учебу, заработок и в целом за будущее самому ребенку. Да, это больно и страшно. Но без этого нельзя повзрослеть.

По возвращении домой мы с Нэллой серьезно поговорили об этом. Она сказала, что к самостоятельной жизни пока не готова, поэтому будет учиться. Написали договор. Зафиксировали правила: вместе думали, вместе вносили правки. Получился документ, который приняли все члены семьи. Казалось, появились первые признаки понимания.

Ставить границы и вводить правила в подростковом возрасте уже слишком сложно — все это следует делать раньше. Но опускать руки нельзя ни при каких обстоятельствах, ни в каком возрасте. Любовь и границы в воспитании детей должны идти рука об руку.

В тот день после эфира — я тогда уже оставила работу в журналах, которая отнимала слишком много сил, и стала под