— Куда пятитесь, Пегасьи дети?! Не позорьте Леонида Спасителя! Никто никогда не скажет, что его воины трусы! — поддавшись ярости, он рванул вперёд и разрушил строй. В первое мгновение у него получилось отбросить гремлинов на пару метров, но в следующее твари усилили натиск и проскользнули за его спиной, побежали к бессознательной Кристал.

Я успел их ударить цепями, во все стороны брызнула кровавая каша. Придётся отступить. Я смогу сражаться до утра, но вот Гельмут и его рыцари — нет. А всех защитить очень сложно; гремлины невероятно проворливы, шныряют под ногами, мгновенно замечают слабые места — перед ними опасно открываться, мигом воспользуются и загрызут. Так что в крепости мы находимся в заведомо уязвимом положении, но Гельмут говорил, что гремлины редко выбираются на поверхность. Значит, с большой вероятностью они не побегут в поля.

— На улицу! — приказал я. — Отступаем на улицу, подальше от шахт! Нам нужно отойти как можно дальше от крепостной стены!

Рыцари послушно кивнули и уже двинулись к выходу, но Гельмут внезапно заартачился. Он возмущённо проревел:

— Воины Леонида Спасителя никогда не оставят свой пост! Ни шагу назад! Мы отвечаем за заключённых!

Глупость. На самом деле то, что я притащил Альбиноса, Потного и Главаря в Исправительный Чёрный Замок, — тоже глупость. Я всё ещё не отвык жить нормами и правилами первого мира. Здесь, если бы я убил этих ублюдков, меня бы поблагодарили. Никто бы не настаивал, что их всенепременно нужно снова заточить в Чёрном Замке. Голова с плеч — и готово. Но как-то некстати я поддался привычкам, и вот он я — посреди орущих гремлинов, рядом с начальником тюрьмы, которому внезапно захотелось героически умереть.

Какое к чёрту “мы отвечаем за заключённых”?! Если покойный Видал не соврал, в Исправительный Чёрный Замок привозят конченых отморозков. Они не скажут спасибо за то, что мы их спасём. Скорее, убьют нас и свалят это на гремлинов. Я прекрасно видел по лицам рыцарей, что никто не хочет стоять до последнего. Славы трёхсот спартанцев никто не желал. Но они привыкли слушаться Гельмута и не могли найти у себя яйца, чтобы послать его в задницу.

Так что, когда Гельмут прогорланил:

— Вперё-о-о-о-о-од! — рыцари направились за ним с обречённостью в глазах.

— Если вы будете упрямиться, ваша Кристал умрёт! — прокричал я на ухо Гельмуту. — Помогите вывести её и моих парней из крепости, а потом самоубивайтесь в своё удовольствие!

— А? Что? — начальник тюрьмы очнулся от боевого морока и вспомнил про дочь. Это окончательно привело его в чувство. Он помахал рыцарям, чтобы те отступили, и рявкнул: — Прокладываем путь к выходу. Кристал и наши гости покидают свадьбу!

Я подхватил девушку на руки и подтолкнул Мерри и Дзена к двери, доктор цеплялся за рукав моей рубашки и молился. Рыцари буквально вырезали нам дорогу в верещащей ушастой толпе. Я вытолкнул Мерри и Дзена на улицу и следом вывалился сам, доктор висел на моём локте, как обезьяна. Впрочем, из-за страха мозгами он сейчас не особо отличался от приматов — кажется, его разум отказывался обрабатывать любую информацию. Мне пришлось взять доктора за пояс и тащить весь путь до ворот. Он уже не молился, лишь жалко крякал и постанывал.

— Если я сказал — не суйтесь в замок, значит — не суйтесь в замок! — отчеканил я, свёл брови на переносице, уставившись на Мерри и Дзена, и принялся их отчитывать: — И не стройте невинные моськи. Одного чуть не сгубило любопытство, а второго — неспособность трезво оценить свои силы. У тебя культя до сих пор иногда кровит, болван! Сидите в полях! Ясно?

— Ясно, — недовольно пробормотали Мерри и Дзен, и я помчался в Чёрный Замок.