— Иван Васильевич, голубчик… Вы бы закусывали, что ли? Какой ещё Горный? Какое подкрепление? Вы о чём? — спросил он таким тоном, словно подозревал Бутурлина в белой горячке.

— Да вы тут что? Совсем с ума рехнулись⁈ — взревел Бутурлин. — Донесение от Паскевича! Десять-двенадцать легионов прут по ущелью на Горный, там никакой Стены, смею напомнить, нет! Тридцать тысяч жителей просто сметут с лица земли! — слюна брызгала на пару метров, но генералу было не до этого.

Теперь уже встали все остальные члены командования. Дежурные офицеры стали приближаться к Бутурлину сзади, но Чернышёв их остановил.

— Откуда информация? — спросил он жёстко.

— Паскевич телеграфировал! — ответил Иван Васильевич. — Сначала вам сюда, потом продублировал мне на факультет.

Чернышёв оглянулся на своих генералов. Внимательно окинул каждого взглядом.

— Почему я об этом узнаю только теперь⁈ Где донесение⁈ — теперь уже ревел он, и это было похоже на рык медведя. — Телеграфистов мне сюда! Срочно!

— Нет времени на это! — запротестовал Иван Васильевич. — Прорыв уже начался! Давайте займёмся выяснениями позже! Сколько там наших против пятидесяти, а то и шестидесяти тысяч?

— Но у нас нет такой информации! — обернулся к нему Чернышёв. — Я не имею права руководствоваться слухами! У нас есть только донесение из Урума, что гарнизон Горного саботировал приказ о переброске подкрепления в Урум.

— Да плевать на донесения! — Бутурлин подошёл вплотную к столу и пара генералов отстранились. — Моего слова вам мало⁈ Под мою ответственность! Всех, кто есть на быстрой дистанции!

И в этот момент Иван Васильевич увидел, как по стеночке и бочком из зала командования пытается просочиться Александр Ермолов.

Но тут ему навстречу вбежал телеграфист с кружкой кофе в одной руке и лентой телеграммы в другой.

— Донесение из Горного! — крикнул он. — Десять-двенадцать легионов! Самый масштабный прорыв в этом столетии!

* * *

Как бы ни хотел генерал Паскевич стоять сейчас возле командиров Горного на валу, но он не мог. Были распоряжения, которые имел право отдавать лишь он. Потому Иван Федорович по штабу нынче передвигался исключительно бегом. Влетев в комнату с системой оповещения, он продиктовал текст, который следовало распространить по городу.

«Внимание! Произошёл стихийный прорыв! Гражданскому населению рекомендовано укрыться и забаррикадироваться до дальнейших распоряжений. Экстренная эвакуация телепортом невозможна, ожидается переброска подкрепления!»

Конечно, можно было попытаться эвакуировать часть жителей, но опять же всех через телепортационную площадку прогнать невозможно. Население Горного составляло порядка двадцати пяти тысяч гражданских и около пяти тысяч военных, включая каторжников на Стене. Отступать же куда-то за пределы города было нецелесообразно. Безопаснее всего жителям было бы находиться в своих домах, которые худо-бедно были подготовлены к прорывам и в некотором роде защищены. У большинства был даже домашний набор слабеньких оборонительных артефактов.

Кроме того, при объявлении об эвакуации могла возникнуть паника, которая в случае реального прорыва демонов в город только увеличила бы возможные потери. Нет, пусть сидят по домам и обороняются. В конце концов, это приграничный город, так что люди тут не из робкого десятка.

После этого Паскевич собрал оставшихся штабных офицеров и отправился демонтировать часть пушек с ближайшего к ущелью участка Стены. В конце концов, если пехота — царица полей, то артиллерия — бог войны. Если вал пробьют хоть в одном месте, то пушки смогут выиграть время для латания пробоин.