Следующими вышли Костя и Голицын.

Я честно говоря и не мог предположить, чем будет бить Жердев. Дело в том, что его магия не особо предполагает магический бой, по крайней мере в привычном нам смысле. Но я сразу понял, что он что-то сделал для защиты. Возможно, укрепил тело.

Голицын сразу поставил ледяной щит и начал швыряться ледяными сосульками. Костя вполне себе нормально уворачивался от них, то есть они его не задевали. Но дело было в другом. Косте стало холодно. Я вспомнил, с какой ненавистью Жердев относился к холоду на Стене. Теперь я понимал почему. В его жилах была наполовину демоническая кровь, которая просто на генетическом уровне не переносила холод. Демоны любили тепло, огонь.

И вот тут произошло что-то немыслимое.

Голицын сформировал что-то вроде меча или большой сосульки. Что-то достаточно неказистое, но убойное, и пошёл на Костю. Тот, реально уже посинев и выдавая дробный перестук зубами, одной рукой разбил ледяной щит Николая, а второй рукой просто сломал нос Голицыну.

— Победил Жердев, — констатировал Собакин.

Голицын, стараясь заткнуть хлещущую кровь из носа, вскинул глаза на преподавателя и крикнул:

— Это не в счёт!

— Почему же? — спросил у него Сергей Семёнович.

— Это обычная рукопашка! — настаивал Николай.

— Послушайте, юноша, — ответил на это Собакин, — ваш противник не смог бы голыми руками разнести ваш ледяной щит. Его усиление — это магия, и это в счёт. Он магией пробил твой щит. А про запрет использования рукопашки и слова не было сказано. Думайте, господа, думайте, мозги даны именно для этого.

* * *

Следующий бой был вообще самым странным из всех тех, которые мне пришлось наблюдать за сегодняшний вечер. Кажется, не только я, вообще никто не понял произошедшего.

Тагай и Боян Болотов стояли друг напротив друга, даже приняли какую-то стойку. Но в этот момент Боян начал шевелить пальцами. И вот дальше всё случилось за несколько секунд, поэтому воспринять это как единое действие было трудно несмотря на то, что именно таким оно и было.

Тагай вдруг нырнул перекатом со своего места, но не прочь от противника, а прямо к нему вплотную, и просто начал бить кулаком в лицо. Не один раз, не до первой крови, а сразу несколько ударов подряд, до того момента, пока Болотов не упал на пол.

И в этот же момент упало ещё несколько курсантов, ближе всего стоявших к кругу.

Я лично в этот момент был достаточно далеко, поэтому ничего не почувствовал, но какое-то тревожное ощущение в груди всё-таки поднялось. Сразу же к упавшим хлынули лекари. Они практически моментально откачали всех пострадавших и подняли их на ноги.

— Что случилось? — Собакин явно был не готов к произошедшему и первым делом пытался выяснить причины у лекарей.

— Отравление газом, — сказал один из третьекурсников, выпучив глаза.

Тем временем Болотов опомнился и начал отвечать на удары Тагая.

— Остановить схватку! — приказал Сергей Семёнович. — Что происходит⁈ — прорычал он.

У Тагая и у Бояна были разбиты лица. С одной стороны, это означало ничью, хотя первую кровь всё-таки пролил Боян.

Но Собакин, оглядев обоих курсантов, сказал:

— В данном противостоянии однозначно победил Добромыслов. Кто мне скажет, почему?

— Он первый ударил? — предположила Морозова.

— Не-а, — покачал головой Собакин. — Здесь очень интересная ситуация, и я бы хотел, чтобы кто-нибудь из вас в качестве урока осознал, что случилось.

Руку поднял Ярослав Болотов, брат Бояна:

— Если бы мы были на поле боя, — сказал он, — то Боян, поняв, что противник прорвался сквозь его газовую атаку, должен был деактивировать конструкт.