Первой ко мне пришла с визитом Аграфена Петровна. Проверила все показатели моего организма и цокнула языком.

— Пациент чересчур здоров? — поинтересовался я с улыбкой. — Можно всё-таки пойти к себе?

— Нет, лежи, — сказала Бабичева. — Да, ты здоров — могу подтвердить, что по всем параметрам ты здоров. Но ты же буквально несколько часов назад был мёртв, понимаешь? Так что лежи. Набегался уже. Я буду наблюдать за тобой. По крайней мере, до утра. Кошмар, — и закрыла лицо руками.

Следом за ней пришёл Аркадий Иванович Путилин. Я попытался отпроситься у него. Сказал, что с территории академии ни ногой, но дайте мне пойти к себе в комнату в общежитие.

Путилин покачал головой.

— Нет. У меня до сих пор пальцы дрожат из-за того, что с тобой случилось, — я мельком глянул на его пальцы, и с ними всё было в порядке, преподаватель преувеличивал. — Ты кстати… извини за рёбра, — добавил он.

— Да ничего, — махнул я рукой и почувствовал, как внутри разливается настоящее чувство уважения к этому человеку. — Спасибо вам, Аркадий Иванович. Вы — настоящий герой, боролись за меня до самого конца. Благодаря этому я смог вернуться.

Путилин прищурился.

— А ты вообще ничего не помнишь?

— Нет, — ответил я после того, как сделал вид, словно задумался и пытался отыскать в памяти хотя бы какие-нибудь мельчайшие фрагменты, о которых мог бы ему рассказать. Но потом обессиленно всплеснул руками и покачал головой. — Нет. Только задумался — и уже пришёл в себя от того, что меня выворачивает наизнанку.

— Понятно, — ответил на это Путилин. — Смотри, пока на данный момент тебя отстранили от тренировок и медитаций у капища. Было заседание ректората конкретно по твоему случаю. Вот теперь, собственно, жди тут делегации, потому что буквально все участники этого совещания — их было немало — будут к тебе ходить.

После этих слов мы пообщались ещё немного. Путилин сказал, что теперь будет осторожнее давать мне задания по медитации, но я его уверил, что это тут совершенно ни при чём. Если что-то и вызвало мою временную смерть, то уж точно не рассматривание собственного источника магии. С тем он и ушёл.

Следом за ним пришли представители факультета зельеварения.

— Меня зовут Мария Анатольевна фон Браун, — сказала она. — Нам нужно посмотреть, какими зельями, какой алхимией тебя напичкали. Короче говоря, нам нужно понимать, что в твоём организме появилось извне.

Я кивнул.

— Ну, собственно, тут вот на тумбочке всё стоит.

Помощница Марии Анатольевны сразу подскочила к тумбочке и переписала все лекарства.

— Как ты понимаешь, — проговорила женщина, — этого мало. Сейчас мы возьмём у тебя кровь, некоторые другие жидкости и будем исследовать в лабораторных условиях. Ещё мы должны знать, нет ли у тебя на что-то аллергии. Нельзя исключать любые версии причин случившегося с тобой.

Я дал разрешение и следующие полчаса сдавал на образцы кровь и, как мягко сказала Мария Анатольевна, «другие жидкости».

Ещё я невольно подумал о тех людях, которых послали к капищу, чтобы собрать, скажем так, то, что вышло из меня. Потому что если уж у них было подозрение на то, что меня пытались отравить, то доказательства лучше всего искать именно там.

Кто-то ещё ждал своей очереди в коридоре последние десять минут, пока Мария Анатольевна закончит брать мои анализы и выйдет из палаты.

Теперь только я догадался о причине моего нахождения в лазарете. Так проще было обеспечить ко мне доступ всем этим людям.

И вот из всех заинтересованных лиц, приходящих ко мне за информацией, последний визитёр с суровым лицом, наверное, был самым грубым в общении.

— Курсант фон Аден, — проговорил он таким голосом, как будто собирался немедленно отправить меня в карцер.