До полуночи дед Рарогов занимался своими делами. Меня выписали около восьми часов вечера. Я вернулся в комнату и быстро собрался. Объяснил ребятам, что к чему и что скоро вернусь. Те отнеслись с пониманием и порадовались, что мне не придётся куковать в лазарете, а уж тем более тому, что мать пришла в сознание. Попросили передать ей самые тёплые приветы от них.

В полночь мы втроём: я, Ада и Креслав — переместились в Горный. Там нас уже ждала вся семья.

Отец и брат получили маленький отпуск, не то в честь победы, не то в связи с возвращением матери с того света. Может быть, и то, и другое, точно не знаю. Мы собрались за столом, и было очень уютно, совсем по-семейному.

Это такое чувство, когда людей вроде бы немного — у нас было всего пять человек за столом, — но при этом было настолько душевно и хорошо, сердце пело. Мы говорили обо всём подряд, как это часто бывает в кругу семьи, стараясь не затрагивать темы, которые могли бы причинить боль. А потом разошлись по своим комнатам спать.

Все основные серьёзные разговоры были оставлены на завтра.

Дед Креслав остался у нас, заняв комнату, в которой теперь бывал регулярно. Я же направился в свою, ту самую, в которой очнулся, будучи уверенным, что умер. Даже орнамент на потолке остался прежним.

У себя на рабочем столе я увидел папку, обитую красной кожей. Я точно знал, кому она принадлежала. Моей матери. Открыв её, я увидел стопку карандашных набросков, сделанных слабой рукой.

И первый же рисунок заставил меня застыть в недоумении. Это была зарисовка руны с доспехов демоницы, которая вывалилась на меня из портала в резиденции Аденизов.

Глава 9

Завтрак прошел в столь же благостной семейной атмосфере. После него Димка забрал Аду проверить, чему её младшенький успел обучить. Мне он подмигнул, сообщив, что заодно проверит и контроль Ады, доставая её шуточками по-братски.

Отец с матерью отправились посидеть на солнышке в деревянных креслах качалках, наслаждаясь последними тёплыми осенними деньками. Горислава при этом была укутана в плед на манер младенца и в руках держала чашку с отваром, но не сказать, чтобы выглядела недовольной. Скорее, жмурилась, как кошка, от любви и заботы мужа.

Мы же с дедом засели в кабинете отца обсудить вопрос с дирижаблем. Всё же привлечение стороннего рода должно было иметь веские обоснования.

И чем дальше я слушал деда, тем яснее осознавал, насколько же я далёк от понимания политических раскладов в империи.

— Итак, начнём с основ, — дед откинулся на спинку кресла, но взгляда не отвёл, — небо над империей всегда было предметом соперничества воздушных кланов. Я тебе сходу могу трёх основных игроков назвать: Громовы, Вихревы, Ветровы. Двое последних — чистые воздушники, Громовы — помесь водников и воздушников, имеющие свою специфику. Все три клана соперничали не только в разработках летательных аппаратов, но и, что было приоритетным, в контроле погоды. Многие кланы с засушливыми территориями заключали договора и получали регулярные дожди.

— Не проще ли было с земельщиками устроить каналы и систему орошения? — резонно заметил я. — Дождь — временная помощь, система орошения — постоянная.

— В теории всё верно, — с улыбкой кивнул дед. — На практике же приходилось брать в расчёт политику, где кланы могли грызться между собой веками. И тогда заключение уклада о погоде было вполне себе реальным вариантом.

— Погода, понятно, но при чём здесь дирижабли? — вернул я разговор к исходному вопросу.

— Экий ты торопыга, потерпи. Разбирать вопрос необходимо с азов. Итак, мы имели три постоянно соперничающих клана, не удивлюсь, если покойный император специально их стравливал.

— Для чего?

— Так пока враги дерутся между собой, они не возвышаются.