Колин из Скатфелла улыбнулся.

– Это не совсем так, я ни с кем не состою во вражде. Хотя мой кузен с юга, похоже, пытается завязать со мной ссору. Теперь скажите, зачем вы настроили всех медведей и кроликов в этих лесах против меня, и я буду считать, что между нами мир.

– С удовольствием, – произнес Аластер. – У меня нет претензий к Алдарану, по крайней мере, мне не известно о таковых. Одной вражды для меня хватает с лихвой! Мы подняли зверей, чтобы помочь королю Айдану, шедшему сюда в сопровождении двух десятков телохранителей рассудить меня с лордом Сторном. И у него нет намерений затевать ссору с тобой, хотя кто знает, о чем он мог подумать, обнаружив, что ты встречаешь его армией, тогда как он пришел сюда безоружный. Я тоже хотел бы это знать.

– Итак – опять все сначала, – едва не впадая в ярость, произнес Колин. – Я вышел в поход против королей Хастуров, которые хотят завоевать Алдаран.

На поляне появился Хастур в сопровождении десятка воинов и нескольких герольдов. С ним был и Валентин Хастур. Колин смерил их колючим взглядом.

– Если мы будем вспоминать все причины разногласий между Хастурами и Алдаранами, то проторчим здесь до завтрашнего вечера и ни к чему не придем. Я здесь, – произнес король Айдан, – чтобы положить конец вражде между Сторнами и Хамерфелами. Других причин нет.

– А откуда я могу это знать? – спросил Алдаран.

– Хочешь верь, хочешь – нет, но я явился единственно ради того, чтобы покончить с враждой Сторнов и Хамерфелов. Она длилась слишком много поколений, и слишком мало людей осталось в каждом из этих родов. Никто из живущих ныне не знает, кто здесь прав, кто – виноват, и никогда не узнает. Скажи мне, Сторн, согласен ли ты протянуть руку дружбы лорду Хамерфелу и дать клятву соблюдать мир в этих горах?

– Согласен, – обдуманно ответил лорд Сторн. – И более того, я отдаю ему руку моей внучатой племянницы Ленизы, в результате чего наши земли объединятся, и так будет на протяжение последующих поколений.

– Я с радостью беру ее в жены, – официально произнес Аластер, – если она на это согласна.

– О, думаю, она возражать не будет, – сухо сказал Сторн. – Мне довелось выслушать весь тот сентиментальный вздор, что несла она о тебе гувернантке в твое отсутствие. Она будет твоей, не правда ли, девочка?

– Если ты таким тоном называешь меня девочкой и отстраняешь от себя только для того, чтобы покончить с какой‑то старинной враждой, то я надену меч, буду жить и умру незамужней, как одна из меченосиц! Ты возьмешь меня к себе, Джермилла?

Рассмеявшись, Джермилла ответила:

– Что ты будешь делать, если я скажу «да», глупышка? Говорю тебе, выходи‑ка ты замуж за Хамерфела и воспитай с полдюжины дочерей, а потом, если они захотят, разреши им носить меч.

– Тогда, – улыбнулась Лениза, – если это действительно поможет положить конец нашей вражде…

– Значит, ты полагаешь, что способна решиться на это, – улыбнулся Аластер. – А я уже объявил, что женюсь на тебе, если ты согласна. Значит – решено.

– Раз уж зашла речь о свадьбах, – вступил в разговор Валентин Хастур, – то теперь, когда наследники Хамерфела восстановлены в своих правах, у кого из вас просить мне руки вашей матери?

– Ни у кого, – твердо заявила Эрминия. – Молодой меня никто не назовет, и своей рукой я могу распоряжаться по собственному разумению.

– Тогда – выйдешь ли ты за меня замуж, Эрминия?

– Я, наверное, уже слишком стара, чтобы подарить тебе детей…

– И ты думаешь меня это отпугнет? – пылко сказал он и заключил в объятия покрасневшую женщину.