Аластер оглянулся. Ювел лежала свернувшись у его ног. Отрядом хамерфелцев командовал Конн. Люди верили, что на бой их ведет «молодой герцог», который и прежде сражался с ними бок о бок. Кроме того, Аластеру было известно, что Гейвин выехал навстречу королю Айдану, предупредить его, чтобы тот ненароком не выехал на армию из Скатфелла.

«А меня оставили с медведями и кроликами».

Аластер с оттенком горечи подумал, что каков бы ни был исход его первого сражения, оно не принесет ему ни капли славы. Прятаться по кустам со стаей диких животных – какое уж тут геройство! Но хуже всего то, что поделать он здесь абсолютно ничего не мог; если отбросить имитацию засевшей в лесу армии, единственной альтернативой оставалось ненароком открыть их уловку скатфеллцам, а хуже этого ничего быть не могло.

Аластеру оставалось только гонять свое войско по подлеску, и в этом ему помогала Ювел. Очевидно, в ней сохранилось достаточно от собачьей натуры, чтобы бегать за кроликами, в каком бы они ни были виде, но при этом псина не удалялась от Аластера.

И тут удача от них отвернулась.

Это была, как позже все убеждали Аластера, не более чем случайность, когда Ювел выгнала одного из кроликов на дорогу прямо перед солдатами Скатфелла. Тому, кто был ближе других, ничего не оставалось, как пронзить мечом животное, принятое им за вражеского бойца, но, умерев, оно приняло свой естественный облик.

– Это колдовство! Здесь все – обман! – закричал солдат своим товарищам. Не успел Аластер позвать на помощь, как несколько скатфеллцев бросились в заросли, чтобы вырубить засевших там кроликов.

Кролики, естественно, разбежались. Ежи и белки тоже дали деру, но медведи повели себя совершенно иначе. Аластеру показалось, что с того момента, как солдаты кинулись за кроликами, а напоролись на медведей, прошли считанные мгновения. Медведи, как и кролики, внешне выглядели безоружными людьми, но в этом заключалось их единственное сходство. Кролики не оказывали сопротивления, но с медведями все оказалось иначе. Попасть в лапы этого зверя, пусть в человеческом облике, было ужасной, как правило, смертельной оплошностью. Когти у них оставались по‑прежнему медвежьи, и они не преминули пустить их в ход. Много солдат погибло, растерзанные когтями и клыками разъяренных медведей, и их предсмертные крики заставили остальных понять, что кусты вовсе не так безопасны, как им показалось. Люди Скатфелла кинулись назад – догонять основную часть войска, которая, как заметил Аластер, теперь изрядно поредела.

«Это хорошо, – мрачно подумал он. – Должно быть, Конн со своими людьми нанесли им ощутимый урон. Остается надеяться, что Гейвину удалось вовремя добраться до короля Айдана».

После этого лучники Скатфелла начали беспорядочно стрелять по кустам, в которых сидел Аластер со своими «людьми». Но это привело к довольно неожиданным результатам. Когда стрела попадала в кролика, тот, как правило, умирал, но медведи были куда крепче. Разъярившись они побежали к дороге, чтобы растерзать обидчиков, прежде чем те сообразили, в чем дело. И все же Скатфелл, вероятно, решил, что это его единственный шанс – стрелы продолжали сыпаться.

Аластеру мучительно хотелось укрыться за ближайшей скалой и там дождаться, покуда все кончится, но он напомнил себе, что он – герцог Хамерфел, а герцоги Хамерфелы не прячутся за камнями во время битвы. В конце концов разве не сражался он сотни раз за Хамерфел? И хоть это были всего лишь сражения‑игры в детской, он знал, что герцог обязан подавать своим людям пример героизма.