- Я думала, вы никогда не кончите ваши разговоры. Должно быть вы обсуждали очень важные дела.

Я кивнул.

- Джону предстоит написать довольно много писем. Он созывает в Тунис всех флибустьеров.

На ее лице отразилась целая гамма чувств. Преимущественно страх, но также и гордость.

- Ничего хорошего для него из этого не получится, - заявила она. - Как может он надеяться противостоять целому флоту Испании? Его и всех его флибустьеров перебьют и перетопят. Что станется тогда с нами, дон Роджер?

- Это будет не так-то просто сделать, - ответил я, - разве вы забыли участь, которая постигла вашу Армаду?

На плечах у нее была черная шаль, хотя ветер уже давно стих. Я заметил, что глаза у нее немного покраснели.

- Не нужно ссориться, - произнесла она. - У меня и так неприятности с Луизой. Она считает, что я должна вернуться домой и уйти в монастырь. Она очень религиозна и думает лишь о спасении моей души. Боюсь, больше, чем я сама. Только что она сделала открытие, которое ужаснуло ее. Она распростерлась ниц в молитве и не хочет говорить со мной. Оказывается, часть этого здания когда-то использовалась в качестве гарема. Мысль о жизни в таком безбожном месте нестерпима для нее.

Во время нашей прогулки по дворцу днем, мы не заходили на женскую половину и это сообщение чрезвычайно меня заинтересовало.

Донна Кристина кивнула головой в сторону маленькой двери, расположенной в дальней углу стены.

- Это там, - прошептала она. Взглянув на меня, девушка смущенно улыбнулась - Мне очень неудобно, дон Роджер, но мне бы хотелось посмотреть, что там внутри. Как вы полагаете, с моей стороны это не будет выглядеть непристойно?

Я снял фонарь со стены, и мы направились к двери. Она была из меди, в замочной скважине все еще торчал огромный ключ. Петли заскрипели, когда я широко распахнул ее. Моя спутница, затаив дыхание последовала за мной.

Я поднял фонарь высоко над головой. Мы стояли в длинной комнате с зеленым мраморным полом и небольшим бассейном посередине. Стены были высокие. На уровне примерно десяти футов от пола располагались решетчатые окна.

- Наверное это обычное помещение, - прошептал я. - Их Господин и повелитель неплохо опекал их. Никто из посторонних не мог видеть их.

- Бедняжки! - воскликнула донна Кристина. После короткой паузы она добавила. - И все же у них здесь было нечто весьма ценное. Они наслаждались покоем.

- Покоем? Дюжина женщина в таком помещении? Не смешите меня.

Поднявшись по лестнице, мы вошли в коридор, располагавшийся позади общего помещения. В него выходило по меньшей мере двадцать дверей. Я приподнял фонарь, и мы заглянули внутрь одной из комнат. В ней только и умещалась кровать и немного мебели. В высоко расположенное окно было вставлено цветное стекло. Все это время моя спутница говорила по-английски, медленно и с трудом подбирая слова. Сейчас она вновь перешла на родной язык.

- Это настоящая тюрьма. Нет, дон Роджер, несчастные женщины не могли обрести здесь мир и покой. Луиза права. Во всем этом есть что-то зловещее. Я хочу попросить, чтобы это крыло закрыли.

Она говорила на таком идеальном испанском, что я понимал ее без особого труда. С этого времени она говорила со мной только на своем родном языке.

В конце каждого коридора были устроены узкие амбразуры, через которые обитатели дворца могли наблюдать за внешним миром. Сейчас эти амбразуры заросли густой виноградной лозой. В конце длинного ряда небольших комнатушек находилась темная камера с забранной решеткой железной дверью. Просунув руку через решетку, я увидел железные браслеты, прикрепленные цепями к каменной стене.

- Что это?

- Думаю, нечто вроде домашней тюрьмы.