Я не мог сдержать слезы и не желая, чтобы другие их заметили, забился в уголок, за одной из пушек. Острая боль резко пульсировала в висках и, стараясь облегчить ее, я прижался лбом к черному стволу. Все вокруг возбужденно делились соображениями о том, что сейчас происходит наверху и о том, какая добыча нас ждет. О погибшем пушкаре не было сказано ни слова, пока кто-то не заметил: «Думаю бедному Генри Оджу его доля добычи теперь уже не понадобится». Кто-то возразил: «Дома его ждут жена и ребятишки».

Я поднялся на верхнюю палубу как раз в тот момент, когда неприятель спустил флаг. Времени на все это ушло не больше, чем на захват «Ла Солдерины», но голова у меня болела так нестерпимо, что я не испытал ровно никакого торжества при виде наших людей во главе с капитаном Слитом, возвращавшихся на борт «Грейс О'Мэлли».

Клим шел следом за капитаном. Окружавшие гиганта матросы одобрительно хлопали его по спине. Было ясно, что мой приятель отличился и на этот раз. Камзол его превратился в лохмотья. Он махнул мне рукой и торжествующе подмигнул.

- Срезать абордажные крючья! - скомандовал Слит. - У нас нет времени. Посудина взорвется через несколько минут.

Приказ был выполнен мгновенно. Я спросил у матроса, стоявшего поблизости, как поступили с пленными. Он ответил, что их загнали в трюм и там заперли. Я изумленно уставился на него, не веря своим ушам.

- Ты хочешь сказать, - с трудом выговорил я, - что они взлетят на воздух вместе с судном?

- Разумеется. А что еще могли с ними сделать?

Я огляделся кругом, ожидая увидеть ужас, который испытывал, на лицах других. Однако это известие, казалось, ни в малейшей степени никого не встревожило. Я попытался прикинуть возможное число пленных. Вне всякого сомнения их было несколько сотен. Голова у меня заболела еще сильнее. Возможно ли было, что люди, бок о бок с которыми я жил и сражался, люди, к которым я привязался и начал уважать, могут проявить такую жестокость и хладнокровно уничтожить сотни беспомощных пленников.

- Но ведь это убийство, - в отчаянии выкрикнул я. - Капитан Слит, еще есть время снять их с корабля на шлюпках.

Никто не обратил на мои слова никакого внимания. Расстояние между двумя судами стало понемногу увеличиваться, но Слит продолжал нетерпеливо подгонять матросов. Когда мы отдалились уже на порядочное расстояние, капитан подошел и с вызовом взглянул на меня.

- Ну что, правду я говорил? Что делал бы Джон Уорд без Бэзила Слита и его молодцов - ирландцев?

- Это было великолепно, - ответил я, - но капитан, вы же не дадите этим несчастным погибнуть? Если вы прикажете спустить шлюпку на воду, я вернусь на судно и открою трюм. Пусть у них будет хоть какой-то шанс спастись.

Он смотрел на меня улыбаясь, но вид у него был немного озадаченный.

- И взлетите на воздух вместе с ними? Я думал, ума у вас побольше. - Неожиданно он рассердился. - Вы что, совсем разум потеряли? А что бы они с нами сделали, если бы одержали победу? Усадили бы нас за праздничный ужин и уложили спать на перины? Да мы бы и опомниться не успели как оказались бы в кандалах.

- Но нельзя же оставлять их умирать в этой крысоловке!

Он рассмеялся.

- А вы думаете, ваш капитан Уорд поступил бы иначе? Думаю, нет. - Он помолчал немного и взглянул на меня с профессиональным интересом. - Кстати сказать, вы и сами получили приличную царапину на память. - Мне и в голову не приходило, что я ранен. После взрыва на палубе я все время чувствовал, как по лицу у меня струится пот. Ничего удивительного в этом не было, так как жара царила несусветная.

Однако теперь, когда я провел ладонью по лицу, то увидел на ней кровь.

- Скоро нас атакуют другие неприятельские суда, - сказал Слит. - Займитесь-ка лучше вашей царапиной, а потом отправляйтесь на свое место, сентиментальный вы дурень.