— Это неважно. Ты ничего не рассказывал мне о себе.

— Главное, я не лгал тебе, а давал лишь ту информацию, которую ты могла тогда переварить. В то время ты погрузилась в свой особый мир, ограниченный стенами собственного дома, — сухо парировал он. — Вспомни, как часто ты спрашивала меня о моей работе, в чем она заключается. Насколько я припоминаю, тебя волновало лишь то, что работа отнимает меня у тебя на целую неделю.

— А о чем, по-твоему, я должна была расспрашивать тебя? На тот момент я ни разу не была в банке, и мне не хотелось показывать свое невежество. Постой, а куда мы едем? — всполошилась она. — Мы приехали сюда по другой дороге!

— Мы направляемся в Мольфетте, чтобы встретиться наконец с семьей Аньези.

— Мольфетте?! — едва выдохнула Энжи, сраженная мыслью, что скоро увидит своих родных.

— Надеюсь, они никогда не узнают, что ты приехала на Сицилию не для того, чтобы навестить их, и вообще не собиралась этого делать, — жестко произнес он.

— Будь ты проклят! Не смей стыдить меня! — взорвалась Энжи. — Кому, как не тебе, знать, как мне жилось в этой деревне! Дед мог бы написать моей маме и сообщить, где я, чтобы она прилетела и забрала меня с собой. Но он не сделал этого, а мама не знала, где меня искать...

Машина внезапно остановилась. Лоренцо повернулся к Энжи. Его лицо дышало жгучей злобой. Губы были плотно сжаты.

— Больше я не произнесу ни слова, ни полслова в твою защиту. Ты уже взрослая, выпутывайся сама! Но тебе следует знать одно: твоя мать и пальцем не пошевелила, чтобы вернуть тебя!

— Но ведь она не знала, где я? Мой отец был в постоянных разъездах, и она полагала, что я с ним.

Лоренцо горько усмехнулся.

— После смерти сына твой дедушка разрешил мне связаться с твоей матерью...

— Лжешь!

— Он предложил ей приехать сюда и всем вместе обсудить твое будущее. Оказавшись в Дублине, я зашел к твоей матери и передал ей приглашение, рассказав о том, как ты сильно скучаешь. Маргарет не предприняла никаких шагов.

— Это неправда! Это не может быть правдой!

— Извини, но это так. — Лоренцо серьезно посмотрел на Энжи, отчаянно надеявшуюся, что все это просто плохая шутка. Затем, отвернувшись, прибавил: — Твоя мать с самого первого дня знала о твоем местонахождении. Твой отец позвонил ей в тот же день и сообщил, что отвез тебя к своим родственникам на Сицилию. У Маргарет слабо развит материнский инстинкт. Когда же я связался с ней по просьбе твоего деда, она была занята посещением бесконечных вечеринок со своим вторым мужем. А узнав о смерти твоего отца, она заявила, что не видит особых причин для твоего переезда к ней.

Энжи не смогла сдержать подступивших к горлу слез, и они бурным потоком хлынули по щекам. Лоренцо глубоко и тяжело вздохнул.

— Рассказывая тебе об этом сейчас, я выбрал меньшее из двух зол. В то время твой дед не мог набраться храбрости и открыть правду тебе, боясь причинить твоей нежной душе боль и страдания. Наградой ему стали отторжение и неприязнь с твоей стороны, потому что после смерти отца ты винила деда в том, что он насильно удерживает тебя в своем доме. Я не мог позволить тебе вернуться к тем людям, против которых ты затаила несправедливую обиду.

Да, Лоренцо коснулся самого больного в ее жизни, чего она боялась больше всего, — признаться, что ее мать никогда не интересовалась своей дочерью. Энжи пропала, а она продолжала жить как ни в чем не бывало, а может, даже вздохнула с облегчением, что избавилась от необходимости заботиться о своем ребенке. Когда Энжи вернулась, то сразу же почувствовала это. Ее детские мечты и устремления столкнулись с непониманием и равнодушием той, кого она идеализировала многие годы.

— Спасибо, что рассказал мне правду, — собрав остатки гордости, произнесла она.