Она поплелась к себе — кружным путем, в обход галереи, через безмолвные парадные залы. Лучше лишних три раза спуститься и подняться по лестницам, чем смотреть сейчас на портрет родителей — сейчас, когда Инго отказался на него даже взглянуть.

У Лизы появилось ощущение, будто ее отделяет от взрослых стеклянная стена. Прозрачная, но очень прочная: стучи — не достучишься.

Глава 4, в которой совершается некая сделка, а король прощается со старым годом

Известная телеведущая Алина Никитична Литаврина сидела посреди своей белоснежной гостиной, уронив руки, и дрожала, как студень. В квартире удушливо пахло гарью, и немудрено: часть белоснежной стены, на которой еще недавно красовалась коллекция фарфоровых тарелок, превратилась в нечто закопченное и черное от сажи.

Дверь квартиры стояла нараспашку, с лестницы тянуло зимним сквозняком, но у хозяйки даже не было сил встать и захлопнуть дверь, — ноги подгибались от пережитого ужаса.

Какой-нибудь час назад в квартиру ворвался высокий седеющий незнакомец. Как он открыл железную дверь, оставалось неизвестным — хозяйка услышала лишь тихий металлический скрип и почуяла запах раскаленного металла. Незваный посетитель с порога заорал на хозяйку таким громовым голосом, что она в испуге выронила мобильник, за который схватилась было — звонить в милицию. Мобильник посетитель пинком отшвырнул под диван.

Перепуганная Алина Никитична никак не могла взять в толк, чего же добивается от нее незнакомец, и не понимала, бандит он, шантажист или просто сумасшедший. Уж очень странно он выражался. Хозяйка отчаянно косилась на дверь, надеясь убежать, но взгляд страшного посетителя буквально приковал ее к месту.

Незнакомец с ходу обвинил хозяйку в том, что она будто бы сломала ему жизнь, потребовал перестать притворяться, пойти повиниться в какой-то дворец и рассказать всю правду.

— Моих друзей вы ловко обманули, но меня вам не провести! — рычал он так, что в серванте отчаянно брякала посуда, а вечернего городского гула за окном было просто не слышно.

— Но я не знаю ни вас, ни ваших друзей! — снова и снова лепетала хозяйка, вжавшись в стену. — И как вам не стыдно разговаривать с женщиной в таком тоне?!

Гость зловеще расхохотался — театрально, раскатисто, в басовой октаве.

— Это вы-то — женщина? Вы вообще недостойны именоваться человеком! — рявкнул он и грозно воздел указующий перст. — Вы чудовище! С какой стати мне отвечать за ваши злодеяния?! — Гость затопал так, что оконные стекла задребезжали, будто в старом трамвае. — Да, признаю, оступился — один-единственный раз, когда вы же меня и запугали. Но я все искупил — как мог!

О чем это он? Она заставила себя внимательно всмотреться в искаженное лицо посетителя. Встречала она его раньше или нет? Алине Никитичне смутно помнилось, что два года назад она, кажется, влипла в какую-то некрасивую историю с конкурсом музыкальных вундеркиндов… кто-то ее на что-то уговорил… или заставил… гипнозом, что ли? И она, кажется, не соглашалась? Подробности упрямо не желали всплывать. Еще полгода назад, испугавшись таких провалов в памяти, Алина Никитична предприняла кое-какие изыскания, но оказалось, что она, тогда ведущая передачи «Все свои», вообще не имела отношения к конкурсу, который прошел благополучно, без сучка, без задоринки, и завершился раздачей призов. Алина Никитична честно просмотрела все репортажи о конкурсе и выяснила, что даже не брала интервью ни у кого из жюри или спонсоров, а уж с самими вундеркиндами, в том числе и победителями, вообще не встречалась, хотя одна фамилия — некоей Маргариты Смуровой — почему-то показалась ей знакомой.