Она произнесла это как-то странно; не вопрос и не совсем утверждение. — Вы правы, уже поздно. И вид у вас такой, что вам лучше бы лечь в постель. — Она встала и подошла к двери кабинета. — Не хотите чего-нибудь поесть или попить?
Алексий подумал немного.
— Да, — ответил он, — если это не затруднит, мне бы хотелось выпить воды.
— Разумеется, — отозвалась женщина. — А поесть?
— Может, попозже. Пожалуй, это зависит от того, сколько я здесь еще просижу.
Женщина слегка опустила плечи.
— Прекрасно, — сказала она. — В таком случае давайте начнем. Пройдемте в кабинет. Там будет удобнее.
Ай да ясновидец!
— Вы директор? — задал Алексий глупый вопрос.
Женщина ответила не сразу; она толкнула дверь, прошагала к большому, крепкому креслу за большим, крепким письменным столом — если бы рухнула крыша, то из-под обломков эту мебель извлекли бы совершенно целехонькой, — села и немножко поерзала, устраиваясь поудобнее. Алексий прошел следом. По другую сторону стола стояло другое кресло, такое же монументальное, но поменьше и пожестче. В комнате было довольно темно, и женщина повозилась с трутницей, чтобы зажечь простую фаянсовую лампу.
— Так-то лучше, — сказала она, когда огонь разгорелся. Всего одна лампа в большой, просторной, пустой комнате.
— Итак. — Женщина улыбнулась, и в уголках ее губ появились морщинки, похожие на куриные лапки. — Добро пожаловать на Скону.
— Благодарю вас, — отозвался Алексий. Голова его теперь прямо-таки раскалывалась, и даже слабый желтый свет лампы причинял боль. — Прошу прощения, — продолжал он, понимая, что его слова могут только ухудшить положение, — я не предполагал, что вы и есть директор. Я думал…
— Не стоит беспокоиться, — быстро проговорила женщина. — Меня зовут Ньесса Лордан. Мне принадлежит Банк.
Алексий кивнул, не в силах придумать ничего умного. Он заметил крохотные точки на мочках ее ушей, где они были давным-давно проткнуты для серег, а потом так и заросли.
— По-моему, я знаком с вашим братом, — сказал он. — Бардас Лордан?
Женщина кивнула, но выражение ее лица не изменилось.
— Думаю, вы также знаете еще одного из моих братьев, Горгаса, — сказала Ньесса. — Он упоминал о вас.
— Да, — подтвердил Алексий. — Да, однажды мы с ним встречались. Мельком.
Ньесса поглядела на него задумчиво, словно он был куском довольно дорогого мяса, купленного для званого ужина.
— И, разумеется, у меня есть еще два брата в Месоге, но вы с ними не знакомы. Ой, — спохватилась она, — совсем забыла. Ваша вода.
Прежде чем Алексий успел что-нибудь сказать, Ньесса встала и налила воды из огромного чеканного бронзового кувшина в деревянную чашку. Кувшин был похож на военный трофей или на подарок правителя соседней страны во время государственного визита. Чашка же домашняя, скорее кропотливо выдолбленная долотом, нежели выточенная на токарном станке. У края была крохотная трещинка. Алексий поставил ее на левую ладонь, не зная, что делать дальше. Не покажется ли грубым вот так взять и выпить воду одним глотком, когда она с ним разговаривает, или обидным не выпить сразу же, раз она взяла на себя труд налить собственными руками? Кабинет очень просторный и чистый, заметил он безотносительно. А она ведет себя так, будто арендовала его на неделю и не хочет ничего трогать или передвигать, чтобы вдруг не поломать чужого. Этот кувшин с юга, и к нему должны быть фаянсовые чашки. Интересно, она хранит их для особых случаев? Странная картина возникла в воображении: покуда он, изнывая, ждет в приемной на холодной и жесткой скамейке, женщина усердно моет пол и вытирает пыль в этой комнате, точь-в-точь как обыкновенно делала его мать, когда ждала гостей. |